Священный камень

Касслер Клайв

Но аль-Шейх не имел никакого отношения к обеспечению безопасности. Этим занималась тайная полиция Саудовской Аравии.

В отдельной зоне грузового терминала грузовики уже загру­жали необходимой для обеспечения безопасности аппаратурой. Полноценный пост контроля и управления, с многоканальной ра­диостанцией и системами видеонаблюдения, сто тысяч патронов и фанаты со слезоточивым газом па случай беспорядков, тысяча пластиковых наручников, сорок собак, тренированных на поиск оружия, вместе с контейнерами, едой и запасными поводками и шлейками. Десяток броневиков,

четыре танка и тысячи солдат.

Ежегодный хадж был тяжкой ношей, и королевская семья платила по счетам сполна.

Аль-Шейх поглядел на пюпитр и пометил грузовик, отбыв­ший с терминала.

Эмир попивал горячий чай и слушал Кабрильо почти двад­цать минут не перебивая. Наконец наступила тишина.

— Вы позволите мне краткий экскурс в историю ислама? — спросил эмир.

— Конечно же, — ответил Кабрильо.

— Есть три священных для мусульман места: два — в Сау­довской Аравии, третье — в Израиле. Первое, и самое святое, — мечеть аль-Харам в Мекке, где находится Кааба. Второе — Маджид аль-Набави, Мечеть Пророка в Медине. Третье — Маджид аль-Акса, в Иерусалиме, Купол Скалы, место, где Мухаммад вознесся в небо на крылатом коне, чтобы говорить с Аллахом.

Эмир сделал паузу, чтобы отпить чаю, и продолжил:

— Кааба — самое важное для мусульман место, к которому они пять раз в день обращаются в молитве. Это краеугольный камень нашей веры. За занавесью, покрывающей святилище Ка­абы, находится черный камень, который обрел Ибрагим, или, как вы его называете, Авраам, и оставил здесь много столетий назад.

Кабрильо и Джонс кивнули.

— Как вы сами упомянули, повсюду считается, что это метео­рит, посланный правоверным с небес Аллахом, — добавил эмир.

— Можете ли вы поподробнее описать камень? — спросил Джонс.

Эмир кивнул.

— Я сам много раз касался его. Камень круглый, около трид­цати сантиметров в диаметре, черного цвета. Если бы меня спро­сили, сколько он весит, я бы сказал, что килограммов сорок, где-то так.

— Это примерно такие же размеры, как у метеорита из Грен­ландии, — сказал Кабрильо.

Эмир с тревогой поглядел на него.

— Об этом я забыл упомянуть, Ваше превосходительство, — продолжал Кабрильо. — У наших ученых есть основания счи­тать, что если гренландский метеорит расколоть, то возникнет угроза распространения содержащегося внутри вируса.

— Какого типа? — спросил эмир.

— Такого, который с ужасающей скоростью поглощает кис­лород, — ответил Кабрильо. — Создавая вакуум и всасывая все к центру.

— Армагеддон, — произнес эмир.

— Мне нужно срочно попасть в Саудовскую Аравию, чтобы остановить их, — быстро сказал Кабрильо.

— Это, друг мой, труднее, чем кажется, — ответил эмир. — Со времени войны в Заливе в 2003 году у меня и короля Абдуллы натянутые отношения. Моя постоянная поддержка Соединен­ных Штатов, то, что я позволил соорудить здесь авиабазу и раз­местить войска, внесла разлад в нашу дружбу — по крайней мере внешне. Чтобы задобрить сторонников жесткой линии в своей стране и сохранить власть, он счел

необходимым публично осу­дить мои действия.

— Наверняка, если вы объясните суть ситуации, он пойдет на сотрудничество, — сказал Джонс.

— Я попытаюсь, — ответил эмир. — Но на данном этапе мы общаемся только через посредников. Этот процесс медлен и утомителен.

— Но вы попытаетесь? — спросил Кабрильо.

— Безусловно. Но даже если он позволит вам оказать ему помощь, у нас есть другая проблема, и достаточно серьезная, — сказал эмир.

— Какая? — спросил Кабрильо.

— На территорию аль-Харам дозволено входить лишь му­сульманам.

Скотт Томпсон обливался холодным потом.

Доктор Берг только что достал нечто, напоминающее видео­очки для компьютерных игр, надел ему на голову и крепко за­тянул ремешок. Пока что Томпсону удавалось держаться. Ему вкололи «сыворотку правды», которая не сработала, постоян­но допрашивали последние пару дней, заставляли говорить по телефону с родственниками из Штатов, объясняя, что им ска­зали, что с ними будет, если он не заговорит. Но ничто еще не заставило его говорить.

Томпсон прошел подготовку к ситуациям такого рода, и ме­тодика противодействия намертво отпечаталась в его голове. Научился противостоять «сыворотке правды», выдерживать до­просы и свыкся с мыслью, что правительство США не причинит вреда невиновному, чтобы разговорить его.

Но такого ему никто не рассказывал.

Томпсон почувствовал дыхание Берга рядом со своим ухом.

— Скотт, — начал тот. — Через минуту ты увидишь перед глазами мельтешение цветных огней. Со временем это вызовет припадок наподобие эпилептического. Будут судороги, сильное жжение, как будто тебе в мозг вбивают гвозди. Если тебя начнет тошнить — а тебя начнет тошнить, — ты, вероятно, не сможешь пошевелить головой, так что постарайся не захлебнуться рво­той. У меня рядом медсестра, которая при необходимости от­качает рвотные массы из твоих легких. Ты меня понимаешь?

Томпсон слегка двинул головой.

— А теперь я даю тебе последний июне во всем признаться, прежде чем это начнется. Довожу до твоего сведения, что мы редко используем эту методику в силу большого количества осложнений. Под осложнениями я имею в виду переход в ката­тоническое или вегетативное состояние, не говоря о некотором проценте смертей от остановки дыхания. Ты понимаешь, что это означает?

Томпсон начал дергаться и выгнул спину. Он трепыхался на столе, как вынутая из воды рыба.

В Катаре было два часа дня, в Вашингтоне — девять утра. Оверхольт поднял трубку. Кабрильо не стал тратить времени зря.

— Я в Катаре, — начал он. — Мы считаем, что Хикмэн может попытаться нанести удар но одному из трех наиболее священ­ных для мусульман мест.

— В Каабе, гробнице Мухаммада, или на Куполе Скалы, — сказал Оверхольт. — Я уже изучил вопрос.

Оверхольт провел несколько часов, беседуя со специалистом по исламу, работающим в ЦРУ, и прочел множество докумен­тов, предоставленных исследовательским отделом.