Священный огонь
Шрифт:
По лестнице в бар нетвердой походкой спускался высокий мужчина в длинном, неопределенного цвета одеянии и перепачканных глиной штанах.
– Эмиль идет, – радостно произнес Поль. – Эмиль, вспомнил! Как это занятно! Подождите минутку. – Он встал и покинул дам.
Бенедетта проводила его раздраженным взглядом.
– Ну вот, вы своего добились, – сказала она. – Стоит Полю заговорить с этим блаженным, и конца-края не будет. – Она покомкала и без того мятый платок и поднялась.
Майе не хотелось оставаться одной. Особенно сейчас, когда она уже привыкла
– Бенедетта, не уходите. Побудьте со мной.
Бенедетта сильно удивилась:
– С какой стати я должна это делать?
Майа понизила голос:
– Вы умеете хранить тайны?
Бенедетта поморщилась:
– Какие еще тайны?
– Секрет программиста.
– Да что вы понимаете в программировании?
Майа наклонилась к ней:
– Немного. Но мне нужен программист. Потому что я владею дворцом памяти.
Бенедетта снова села:
– Вы владеете дворцом памяти? И он большой?
– Да и еще раз да.
Бенедетта пригнулась:
– Он незаконный?
– Вероятно.
– Как мог кто-то вроде вас стать владельцем незаконного дворца памяти?
– А как по-вашему, мог кто-то вроде меня стать владельцем незаконного дворца памяти?
– Ненавижу строить гипотезы, – отозвалась Бенедетта и поджала губы. – Но позвольте поделиться одной догадкой. Вы оказали кому-то сексуальные услуги.
– Нет. Вы ошиблись. Впрочем... Да, нечто в этом духе. Действительно.
– Давайте откроем ваш дворец и заглянем внутрь.
Бенедетта молча повязала на шее платок. Ткань немного пошевелилась, и на ней загорелись золотые узоры. Бенедетта подняла свой элегантный дорогой ноутбук и сумку с металлическими заклепками.
– Нам надо сесть в какой-нибудь укромный уголок за баром.
– До сих пор вы были так терпеливы со мной, Бенедетта. Я ненавижу навязываться.
Бенедетта изучающе посмотрела на нее и опустила глаза.
– Ладно. Я сваляла дурака. Простите, что я вела себя с вами столь глупо. Постараюсь исправиться. Ну, мы можем идти?
– Я принимаю ваши извинения. – Майа встала. – Пойдемте.
Бенедетта провела ее в темноватый угол за длинной барной стойкой. Очевидно, кто-то сличал на столе образцы крови. Там лежали рамки смятых хроматографов и шприц с алмазным кончиком на тонкой игле, так называемый «москит».
Бенедетта смахнула со стола хроматографы, поставила ноутбук и выдвинула антенну.
– Итак, что нам требуется? Перчатки? Наглазники?
– Мне нужен наладонник для ввода пароля.
– Экран прикосновений! Должно быть, нам крупно повезло, что я захватила мой фуросики [2] . Это судьба. – Бенедетта сняла свой платок, положила его на стол и аккуратно разгладила. – Вот это должно сработать. Он из Японии. Японцы любят неявную функциональность. – Она сунула в ноутбук часть фуросики, и он сразу зажегся, цвет платка изменился, дав оттенок яичного белка.
2
Фуросики –
– Я ни разу не видела этих фуросики, – Майа наклонилась над столом, – но слышала о них...
Умная, все понимающая ткань была выткана на плотной основе волоконно-оптических нитей, органических компонентов и квазиэластичных волокон. Оптические нити толщиной в волос плыли, уменьшая тонкие экранные линии яркого света. Тканый экран дисплея. Гибкий компьютер, целиком сделанный из ткани.
Бенедетта открыла свою сумку, достала оттуда дорогие итальянские дизайнерские наглазники и надела их.
– Они очень изящные, – заметила Майа.
– Тебе нужны наглазники и перчатки? Ладно, ты попала к правильным людям. Мы обратимся к Бубуль. Мы можем доверять Бубуль. Хорошо?
– Наверное.
Бенедетта постучала по наглазникам и передала по воздуху незримые сигналы и команды.
– Тебе понравится Бубуль, – пообещала она. – Бубуль всем нравится. Она богатая, щедрая, веселая, даже бесшабашная. Она любит рисковать и вряд ли доживет до сорока.
Бенедетта принялась стучать по клавишам ноутбука, перебирая ключи. Затем передала Майе свои наглазники, легким движением подтолкнув их по столу. Лицо Майи раскраснелось от свечения фуросики.
– Чудо святой Вероники! – заявила Бенедетта и ухмыльнулась. – Дай мне найти сенсорную функцию.
– Это большой секрет. Но я охотно поверю любому. Не сомневаюсь, что тебе это ясно, Бенедетта.
– Ты очень хорошенькая, – медленно проговорила Бенедетта, глядя на экран и продолжая печатать. – Тебе нельзя быть такой хорошенькой. А также торопить меня и подталкивать.
– Миловидность – это моя техника. Ты тоже хороша собой. Я могу сделать тебя более привлекательной, если ты захочешь.
– Я ненавижу все эти искусственные приукрашивания, – возразила Бенедетта, что-то печатая со знанием дела. – Они еще хуже, чем вечная молодость женского тела. Мы, женщины, так связаны со своими телом, что для нас это стало просто роковым, мы даже умереть хотим красивыми. Вот и Поль туда же... Рассуждает со мной. Как коллега. Как философ. Но появляется смазливая девчонка, в парике, с яркой губной помадой, и ему кажется, будто с подножки поезда спрыгнула его маленькая муза. Женщины никогда ничему не научатся! Мужчины размышляют о красоте, но нам надо быть красивыми. И потому женщина – всегда другая и никогда в центре событий.
Майа игриво повела глазами:
– Мужчины и женщины просто по-разному думают. Вот и все.
– О, как глупо! Анатомия – это судьба. Но теперь все в прошлом, ты поняла? Анатомия стала индустрией. Ты хочешь выучиться этой жуткой мужской математике, кокетка этакая? Представь себе разные палочки и крючочки, и я за неделю обучу тебя всем расчетам.
– Ты набьешь шишки, пока будешь этим заниматься.
– Не лицемерь, милочка. Уверена, что тебя не пугали операции на твоей груди, а они в тысячу раз радикальнее всяких расчетов. Погоди минутку... вот оно, показалось наконец.