Священный вертеп
Шрифт:
Дражайших последователей Игнатия Лойолы ненавидели не только во Франции, но и во всех государствах Европы.
Изгнанные почти отовсюду, вызывавшие к себе презрение и ненависть, хитрые монахи спустили флаг. Стремясь восстановить свою организацию, они дошли до того, что отреклись от доктрины цареубийства и даже признали неприкосновенность королевских особ.
ДОБЛЕСТНЫЕ ОТЦЫ ПОДНИМАЮТ ГОЛОВУ.
Хотя их подчинение было столь же запоздалым, сколь вынужденным, оно пошло на пользу членам святого сообщества, ибо успокоило негодование противников и
Они осудили трактат парижского теолога Эдмонда Рише «О духовной власти» и добились смещения последнего с должности. Эта вопиющая несправедливость возбудила гнев против иезуитов, и война между этими негодяями и защитниками галликанской церкви вспыхнула вновь.
В своей книге, имевшей шумный успех, Эдмонд Рише доказывает, «что ни короли, ни папы не имеют права на непогрешимость и неприкосновенность, все они облечены властью народами и ни под каким предлогом не могут уклоняться от их высшего правосудия».
Вот это прямой и честный разговор!
Самые известные писатели того времени сочли за честь стать на сторону теолога и, взявшись за перо, защищали справедливые доктрины. Один из них, Плесси-Морней, издал свой знаменитый труд, озаглавленный «Тайны беззакония», где не побоялся нападать на святой престол и разоблачать бесчисленные преступления и подлости, содеянные господами первосвященниками. В качестве заключения он писал: «Преемники святого Петра — уполномоченные Антихриста». На фронтисписе своего труда рядом с Вавилонской башней — эмблемой Ватикана — мужественный писатель поместил на переднем плане Павла пятого, шествующего в образе сатаны к завоеванию мира во главе монахов всех мастей.
Невозможно описать ярость папы, узнавшего о появлении убийственного произведения.
Он обрушил сокрушительные громы и молнии на голову дерзкого Плесси-Морнея, потребовал запрета его труда во Французском королевстве.
Достойные папские прислужники, иезуиты, конечно, взяли на себя заботы о преследовании нечестивой книги.
Их действия увенчались успехом, ибо судьи не постыдились произнести запрет, о котором ходатайствовал римский двор.
Обман еще раз восторжествовал над истиной!
"Ободренные успехом, — говорит один писатель, — дети Лойолы стали добиваться победы папы в Венеции. Они постарались освободить его от весьма опасного противника, знаменитого Паоло Сарпи, или, как он именовался у доминиканцев, Фра Паоло. Они стремились сделать с ним то же, что и с Плесси-Морнеем, но, не надеясь встретить в Совете десяти таких же покорных судей, как во Франции, они вновь прибегли к попытке убийства. Узнав из анонимного письма о том, что ему грозит, Фра Паоло принял все предосторожности, попросив разрешения носить под платьем кольчугу и выходить в сопровождении телохранителя, вооруженного мушкетом.
Разрешение было ему дано, что само по себе было совершенно невероятно в городе, где ношение огнестрельного оружия каралось смертной казнью. Однажды, когда Фра Паоло выходил из монастыря, пятеро неизвестных в масках, накинувшись на него, нанесли ему несколько ударов кинжалами и скрылись, прежде чем сопровождавший его брат успел воспользоваться оружием. Паоло Сарпи унесли почти умирающего, израненного стилетом, на котором были выгравированы тиара, крест, череп и надпись, гласившая: «Во имя папы — общество Иисуса».
"Заседавшие в сенате сенаторы, извещенные о гнусном преступлении, отправились,
Совет десяти приказал предпринять самые энергичные поиски виновных, но, к несчастью, их поймать не удалось.
Для лечения Фра Паоло дож вызвал лучшего хирурга, расходы по лечению правительство взяло на себя, а когда он поправился, светлейшая республика удвоила его доходы и подарила ему дворец.
Тронутый знаками всеобщего внимания, Паоло Сарпи отказался от дворца и доходов, но продолжал выходить из монастыря только под эскортом, дабы быть защищенным от новых попыток нападения".
ДВОЙНАЯ НАГЛОСТЬ ИЕЗУИТОВ.
Несумев подчинить Венецию святому престолу, вороны Игнатия накинулись на Францию, где с помощью вдовы Генриха четвертого и ее исповедника отца Коттона организовали по всей стране множество религиозных конгрегаций для насаждения в городах и селах святого невежества.
Все королевство было вскоре наводнено многочисленными легионами рясоносцев всех видов, и несчастные провинции оказались во власти проклятого отродья!
Когда черные мужи почувствовали в себе силы открыто выступить против общественного мнения, они попросили святошу Марию Медичи склонить Генеральные штаты к принятию устава Тридентского собора.
Вся знать, входившая в штаты, так же как и многие члены духовенства, отнеслась к этому проекту иезуитов как нельзя более благосклонно. Однако представители среднего сословия придерживались другого мнения. Они энергично возражали регентше, указывая, «что не стоит заниматься вопросом о Тридентском соборе, поскольку вопрос уже откладывался в течение шестидесяти лет». К тому же решения собора, считавшиеся ортодоксальными, были уже раньше признаны посягающими на королевскую власть и общественное спокойствие, и парламент уже неоднократно отклонял их. Понимая, что они никогда не добьются одобрения среди членов среднего сословия, сыны Лойолы обратились к молодому Людовику тринадцатому, только что достигшему совершеннолетия, от которого они без труда получили «разрешение действовать».
Представители духовенства и знати собрали тайное совещание, на котором сочли «обязательным стремиться к победе папского дела, принудив нацию согнуться под теократической властью». Однако наглое поведение фанатиков вызвало всеобщее возмущение, и парижский суд запретил «всем духовным лицам издавать что-либо относящееся к Тридентскому собору, а также предлагать самое незначительное изменение в благочинии галликанской церкви, под страхом конфискации имущества и лишения прав».
В то время как парламент и Генеральные штаты изо всех сил противились неслыханным претензиям римского двора, гугеноты со своей стороны выступили с манифестом, в котором во всеуслышание заявляли, «что вновь возьмутся за оружие, если король захочет подчинить Францию святому престолу». В различных городах решение было приведено в действие. Тогда в дело вмешался маршал д'Анкр, он склонил королеву-мать «отказаться от введения решений Тридентского собора и обещать гугенотам, что, несмотря на требования святого престола и духовенства, все будет возвращено к прежнему состоянию». Высшие чины французского духовенства, не считаясь с торжественным обещанием Марии Медичи и определением парижского суда, собрали своих подчиненных и заявили, «что правоверные должны по совести соблюдать установления святого Тридентского собора».