Святая Русь (Книга 3, часть 7)
Шрифт:
– Скажи людям, пусть торочат коней!
– говорит он сурово.
– По нашем отъезде рыцарей перебить, замок сжечь! С командором я перемолвлю сам!
Немцу надобно сказать, что давешняя грамота - о набеге Ягайловых ратных, что он спешит перехватить полон, что сражение будет пустяшным и потому он не зовет рыцарское войско с собою... Что угодно! Немцы поверят! Оба его сына у них в руках!
Витовт с отвращением отбрасывает узорный, украшенный гребнем позолоченный шлем, в котором обычно выезжает на ристания и празднества. Надевает простой, литой, прокованный, русской работы, с острым навершием. (Любой удар соскальзывает с такого шелома!) Надевает кольчатую русскую бронь. И брони у них хороши!
Кавалькада выступает в поход, когда еще только слабо заалел восток и виднее стали повисшие меж кустов косматые руки туманов. Два рыцаря, все-таки посланные командиром, едут, независимо задирая подбородки, по сторонам Витовта, не то почетный эскорт, не то охрана вельможного пленника. Четверо кнехтов рысят за ними. На остриях копий подрагивают значки. Ни один из шестерых не успеет взяться за оружие, когда минуют раменный лес и углубятся в бор на той стороне реки. Лишь тяжко застонет недорезанный кнехт, когда, ободрав доспехи и платье, убитых будут опускать в болото и кто-нибудь из литвинов с деловитою простотой погрузит свой меч в дернувшееся тело и оботрет о платье убитого, глазом не моргнув. Жестокость тут, на грани сопряжения разных миров, привычна и неизбежна как с той, так и с другой стороны.
Густой дым, вставший над лесом, удостоверил, что приказ Витовта выполнен. Подскакавшие вскоре литвины передали Витовту кожаный мешок с головою риттерсвердерского командора.
К пограничной крепости Навгардеру Витовт подходит уже с немалою ратью. Командор Навгардера фон Вельде встречает союзника на замковом мосту, не чая худого, приглашает отужинать. Витовт достает меч и без размаха, тычком, всаживает его в горло почти друга - комтур фон Вельде всегда хорошо относился к Витовту. Литвины скачут, врываясь в ворота. Замок взят. Еще идет отчаянная резня на стенах, еще бьются на переходах и в одной из башен, но уже ухает тяжкий взрыв подожженного литвинами порохового погреба, летят дрань и щепа. Невзятая башня, вся охваченная огнем, начинает крениться, сперва медленно, теряя отдельные бревна, вываливающиеся, точно гнилые зубы из прокаженного рта... Но вот и вдруг разом рушится в облаке пламени и искр, гася под огненным обвалом стоны и крики гибнущих, и уже яркое злое пламя начинает плясать над одетыми черепичной чешуею кровлями. Рыцари перебиты все. Густой чад обгоревших клетей подымается в небеса. Литвины вагами, натужась, раскатывают остатки стен, скатывают в ров тлеющие бревна прямо на тела убитых. Скорее, скорей! Дальше скачут в опор, надо успеть, успеть!
Третий замок, Метембург, взят приступом. Литвины переходят на сторону Витовта, пленных немцев добивают древками копий. Витовт задумчив и хмур. Лицо его проясняется только тогда, когда в виду Трок навстречу ему выезжает небольшой отряд разодетых поляков, посланных Спытком из Мельштына, со штандартами, в гербах и перьях, и герольд, протрубив в серебряный рог, вручает Витовту подтвержденную Гнезненским епископом дорогую грамоту, удостоверяющую с нынешнего числа, пятого августа 1392 года, его новое звание - великого князя Литовского. Теперь - в Вильну!
Рать
Рыцари в ярости уже собирают войско для нового похода на Вильну, меж тем как в далеком плену несчастные дети нового великого князя Литовского только-только узнают от рыцарей об измене отца.
– Наш отец сильный, он всех разобьет!
– говорит старший.
Мальчики сидят, тесно прижавшись, в каменной сводчатой келье, скорее тюрьме, с забранным решеткою окном, поднятым так высоко, что в него ничего не видно, кроме неба да изредка пролетающих птиц.
– И Ягайлу?
– спрашивает младший.
– И Ягайлу!
– И немцев?
– И немцев!
– А мы должны умереть?
– Давай умрем как герои!
– супясь, говорит старший.
– Давай!
Наступает молчание.
– Брат, мне страшно!
– тихонько говорит младший.
– Мне тоже!
– отвечает старший.
– Ты только не плачь! Когда придет палач, только не плачь! Литвин не должен страшиться смерти!
– А матушка наша узнает о том, как мы умерли?
– Узнает. И отец узнает. Он им отомстит!
– Брат, обними меня, не то я опять заплачу! Соня не видит нас сейчас!
– Соня теперь в Москве!
– Ее уже не достанут рыцари?
– Не достанут!
– Ты помнишь, какое у нашего рыцаря было злое лицо, когда он говорил о батюшке?
– Батюшка многих рыцарей убил и взял, говорят, два замка!
– Теперь они нас не простят?
– Не простят!
Опять наступает тишина.
– Я не хочу умирать!
– вновь говорит младший.
– Я тоже не хочу, - угрюмо отвечает старший брат.
– Но мы должны... Нам нельзя уронить честь нашего отца!
– Брат, а батюшка любит нас с тобой? Почему он нас не спас отсюдова? Выкрал бы сперва, потом убивал рыцарей!
– Любит! Только не говори об этом!
– почти с отчаянием отвечает старший.
– Он не мог поступить иначе. И, наверно, не мог нас спасти. Его бы самого убили тогда!
– Мы погибаем за него?
– Да.
– Когда нас придут убивать, ты обними меня крепче! Обещаешь?
– Да. И ты меня обними. Я тоже боюсь. Но немцы не должны этого видеть. Мы - литвины!
Молчание. Долгое молчание, растянувшееся на часы, на дни, на целые годы. У Витовта больше не было детей мужеска пола. Он не бросил Анну, не завел себе новую жену. Не родил от нее. Дрался за королевскую корону, не имея наследников. И тут Ягайло оказался счастливее его!
Но двадцать лет спустя на поле Грюнвальда Витовт, захвативши в плен двух рыцарей - Маркварда фон Зальцбаха, командора Бранденбургского, и командора Шумберга, - казнит их, вызвавши осуждение польского историка Длугоша. По-видимому, не только за давние хулы против покойной матери Витовта. Возможно, это и были убийцы его детей.