Святая Русь. Княгиня Мария
Шрифт:
– Жену свою, Марию Ярославну, не обижай. Кажись, славная она у тебя.
– И в мыслях того нет, Александр Ярославич. Надеюсь прожить так, как родители мои жили.
– Добрый пример… А теперь о делах потолкуем. С баскаком как живешь?
При упоминании баскака Туфана лицо молодого князя подернулось хмурью.
– В печенках сидит этот баскак. Стараюсь не враждовать, но противно видеть его рожу. Так и хочется схватиться за меч.
– О мече пока забудь, Борис. Напрочь забудь!
– И об этом мне говорит сам Александр Невский?! Да как можно
– Не кипятись, князь. Попусту меч из ножен токмо глупцы вынимают, и не тебе, пожалуй, это объяснять. Не время! Слушай свою мать, она у тебя мудрая женщина. Постарайся жить с баскаком мирно. Почаще дари подарки, приглашай на охоту. Татары это любят. А сам тем временем копи силу.
– Да как копить, Александр Ярославич? Баскак наперечет знает каждого моего дружинника. Сто человек – и не больше! И это на все княжество. Таков приказ хана Батыя. Ни меча, ни кольчуги не позволяет обновить. Каждую кузницу дозирает. Как-то один из ковалей попытался кольчужную рубаху отковать. Так того коваля воины баскака увели к Туфану, и тот приказал его высечь плетьми. Ремесленный люд было, возроптал да и дружина моя возмутилась. Быть бы побоищу, да мать меня остановила.
– Вдругорядь скажу: умница твоя мать. Ну, побил бы ты Туфана, так хан бы на Ростов целый тумен [19] прислал. Ростов бы на сей раз сжег, а весь ремесленный люд и дружину твою в один час уничтожил.
– Так что же делать, Александр Ярославич? Терпя и камень треснет.
– Терпи, Борис, терпи. Тебе есть у кого доброго совета послушать… А я же такой бы совет дал. Добрые ремесленники, кои оружье могут ковать, пусть из Ростова в глухие места уходят. Забирают свое сручье [20] и потихоньку уходят.
19
Тумен – отряд в 10 тысяч воинов.
20
Сручье – инструменты.
– В лесах тайно оружье ковать? – оживился князь.
– Молодец, Борис Василькович, быстро смекнул. Ковать и ковать! Думаю, такие дебри у вас найдутся. Поразмысли над этим, сыщи надежного кузнеца и поручи ему подобрать тайное лесное угодье с рудой и речушкой, чтоб ни один поганый о нем не пронюхал. Баскаку же, коль убыль в ремесленниках заподозрит, скажешь: бегут, неслухи, к каждому посадскому гридня не приставишь. И до нашествия из городов бежали, и ныне бегут, нечестивцы. И серчай, серчай побольше!
– Ловко придумал, Александр Ярославич! Вот так бы по всем княжествам оружья наготовить.
Невский лишь многозначительно улыбнулся.
Глава 10. Старший брат Невского
Распрощавшись с Борисом, Александр Ярославич вновь
– А ты помнишь, Александр, своего брата Федора?
– Федора? – переспросил Невский, и лицо его резко изменилось, стало замкнутым и отчужденным.
– Прости, Александр. Мы не так часто с тобой видимся, и один Бог ведает, увидимся ли вновь. Не знаю, как для тебя, но смерть твоего брата до сих пор остается для меня загадкой.
– А что твоя сестра говорит?
– Ефросинья в полном неведении.
Невский еще больше замкнулся.
Федор родился в 1216 году и был на четыре года старше Александра. Это был крепкий и красивый княжич, к тому же веселый и добрый. Княжича любил весь Переяславль.
– Не в отца поднимается Федор.
– Ярослав-то Всеволодович уж куды как зол и пакостлив, а сын его готов последнюю рубаху с себя снять. Худого слова от него не услышишь, не то что отец.
До Ярослава Всеволодовича доходили слова переяславцев, и он срывал гнев на сыне:
– Нет в тебе моего корня, Федька. Ты черни должен плеть показывать, а не калитой трясти. Ты чего это Ваське-кожемяке полную горсть серебра отвалил?
– Он в кулачном бою всех побил, вот я его и наградил.
– А твоего ли это ума дело? Ты что, князь переяславский? Придурок!
Ярослав Всеволодович доставал из-за голенища сафьянового сапога крученую плеть и принимался стегать сына.
– Да ты что, батя! – увертываясь от хлестких ударов, восклицал Федор. – Я же от чистого сердца Ваську наградил. Ты что?
Но Ярослав Всеволодович знай норовит достать плеткой сына. Кстати, плетки на Федора он никогда не жалел, потчевал за малейшую провинность, а то и просто так – для острастки. Ворчал:
– Не выйдет из тебя путного князя. Глуп как осел. А не я ль тебя наставляю, как настоящим князем стать?
– Через мерзость, подкупы и вероломство? Я так не могу, батя. Хочу честно людям в глаза смотреть.
– Опять ты за свое, дурак набитый!
И вновь принималась свистеть крученая плеточка.
Когда Федору стукнуло семнадцать лет, Ярослав Всеволодович решил: «Женить, дурака, и непременно на умнице. Такую сыскать, дабы от всяких глупостей муженька отлучила».
Надумал с братом своим посоветоваться, великим князем Юрием Всеволодовичем. Тот долго не раздумывал, как на блюдце поднес:
– Есть такая умница, даже чересчур. Давно в девках засиделась. А все из-за чего? В науки разные, вишь ли, влезла, за уши не оттащишь. Сказывают, шесть языков иноземных ведает, ума-де палата.
– Да кто ж такая? – удивился Ярослав. – Неужель, брате, еще одна Мария Черниговская на Руси появилась?
– В самую точку угодил. Старшая сестра ее, Феодулия. И умом взяла, и лицом пригожа. На Марию смахивает.
– Ну что ж, брате… Породниться с Михайлой Черниговским – большая честь для любого князя. Отдаст ли?