Святая сестра

Лоуренс Марк

— Она имеет в виду дьяволов, — сказала Нона. — Моих дьяволов.

— Старые Камни отрывают их от нас. Как скульптор откалывает лед, чтобы показать свое творение. — Зоул потянулась к Ноне.

Нона отступила назад, прижавшись к Рули:

— Нет.

— Нет? — Зоул с любопытством склонила голову набок.

— Это дьяволы, Нона! — Джула была на грани истерики.

— Это я, — сказала Нона. — Кусочки того, кто я такая.

— Ужасные кусочки, — сказала Рули. — Я чувствовала их сквозь нить-связь, но не понимала. — Она замолчала, смущение отразилось на ее лице.

— Если ты разделишь ингредиенты

черного лекарства на две половины, обе будут ядами, который убьет тебя. Вместе они — нечто иное. — Нона провела пальцами по шершавой коже на шее, чувствуя, что она горячая на ощупь. — А ты сможешь вернуть их обратно, Зоул?

— Я могу вытащить их и бросить в огонь.

— А ты можешь превратить их в то, чем они были раньше?

— Это сделает тебя менее чистой, отдалит от Предка. — Зоул смотрела на нее без осуждения.

— Тем не менее. — Нона наклонила голову, подставляя шею Зоул. — Ты сожгла все свои грехи и слабости, и это так отдалило тебя от нас, что тебе уже все равно, кто будет жить, а кто умрет. Я не могу принять такое решение с головой, полной разбитых кусочков, но и с этими кусочками тоже не могу. — Она встретилась взглядом с серыми глазами Зоул. — Пожалуйста.

Зоул положила ладонь на первого из дьяволов Ноны. Ощущение, когда он распался и растворился под кожей Ноны, было одновременно горьким и сладким. Что-то ушло, что-то добавилось.

Зоул нашла двух оставшихся дьяволов Ноны, даже не глядя на них, хотя они и скрылись из вида. В то же мгновение гнев Ноны, ее жажда мести и способность ненавидеть перестали кричать на нее из разных источников, но вплетались обратно в ткань того, кем она была, смесью хорошего с плохим.

Нона глубоко вздохнула и обратилась к воздуху:

— Сожжет ли сузившийся фокус весь город, или просто выжжет путь наружу?

— Альбедо луны может быстро изменяться от нуля до единицы. [3]

— Что?

— Луна будет темнеть, пока ее свет не станет направленным и сфокусированным.

— Ты можешь включать и выключать луну по моей просьбе?

— Да.

Нона на мгновение застыла в полном изумлении, прежде чем снова обрела дар речи.

3

Кстати, сферическое альбедо нашей Луны — 0.12.

— Зоул, скажи этой штуке, чтобы она повиновалась мне. — Она приблизилась к изображению. Контратака ослабла, и оставшиеся защитники были прижаты к стенам. В некоторых местах вокруг дворца Скифроул без сопротивления ставил лестницы и цеплялся крюками за зубчатые стены, на которых сражались стражники, пытавшиеся отбросить их назад.

— Зачем мне отдавать такую власть в руки того, кто еще не выгнал из себя ни одного раулату? Ты — бесформенная глина, Нона Грей.

— По крайней мере, мне не все равно. По крайней мере, мне будет больно, какое бы решение я ни приняла. По крайней мере, я в ужасе! — Нона расфокусировала взгляд, чтобы разглядеть нити Зоул. Она научилась заглядывать гораздо глубже, чем в тот первый день в Башне Пути, когда заявила, что у Зоул нет нитей. Сестра Сковородка была права, поправляя ее. Все имеет нити. Даже сейчас вода, составлявшая большую часть тела Зоул, имела бесчисленные нити, соединяющие ее с миром. Но нити, которые действительно имели значение, самые яркие, которые Нона не смогла увидеть с первой попытки, нити, которые одновременно описывали Зоул и связывали

ее с людьми вокруг нее... эти нити полностью отсутствовали, как и раньше.

— В конце концов все это не будет иметь значения, Нона Грей. — Зоул развела руками. — Кто узнает наши имена через сто лет? Кто построил каменный лес на пороге Сладкого Милосердия? Перемены проходят через все. Совершенство — единственная константа.

— Для меня это важно. Сейчас. — Нона взяла холодные серые руки Зоул в свои, грязные от грязи и крови. — Ты уходишь от нас. Я это знаю. Я не знаю, куда ты идешь. Может быть, присоединишься к Пропавшим. Но ты уйдешь. И это не имеет значения. Имеет значение то, что ты — моя подруга, Зоул. Я готова умереть за тебя. И самое меньшее, что ты можешь сделать, — подарить мне луну.

Нона не была уверена, показалось ли ей, что губы Зоул совсем чуть-чуть изогнулись, но если улыбка была воображаемой, то ее слова точно нет.

— Пусть Нона управляет луной.

29

Святой Класс

ЗВУК БИТВЫ МОЖНО описать как рев, и иногда это действительно так. Когда тысячи воинов бросаются в атаку, их опережает рев и заглушает все остальные звуки. Но в промежутке между атакой и контратакой раздаются крики тех, кто слишком ранен, чтобы молчать, и еще недостаточно близок к тому, чтобы пересечь Путь и замолчать. Есть лязг оружия, чаще всего на щитах, ибо бой в толпе — это уродливая, безобразная вещь, и парировать удается не часто. Слышны отчаянные крики о помощи и рыдания побежденных.

Чайник слышала все это. Она видела лес ног и тел, поднимающихся вокруг нее, а за спиной — дворцовую стену. Она видела черное небо над головой. То тут, то там сквозь рваный ветром дым просвечивали багровые звезды. От Надежды не осталось и следа.

У нее болела не столько тело, как сердце, ее боль тупо пульсировала под одеялом изнеможения, которое душило ее. Она не будет думать о Яблоко. Вместо этого она оставила эти пустоты в своем сознании нетронутыми, ее мысли обходили их. Скифроул прозвучал совсем близко. Ей не придется слишком долго избегать мыслей о Яблоко.

Казалось, ничто, кроме самого Предка, вышедшего из ниоткуда и облаченного в славу, не могло заставить замолчать ожесточенную битву. Но когда, без предупреждения, вокруг них загорелся фокус луны, все многие тысячи сражающихся замерли в изумлении.

Фокус, до которого оставалась еще несколько часов, не подкрался к ним плавно, как обычно, поднимаясь к своей пылающей кульминации. Только что было темно, а в следующее мгновение они погрузились в яростный жар луны. Каждое пламя теперь казалось бледным; огни города, факелы и боевые фонари среди толпы солдат, огненные змеи, обвившиеся вокруг трона Адомы, все они стали мерцающими призраками самих себя. Те, кто был ближе всего к смерти, точно знали, что сейчас они смотрят за Путь.

В следующий момент, когда солдат мог бы подумать, что воспользуется отвлечением внимания своего врага, произошло второе чудо. За три удара сердца луна превратилась в тусклый багровый диск, на который глаза могли смотреть. И все глаза посмотрели на него. Это было чудо, превосходящее мастерство любого мага.

Чайник подняла голову — поступок, о котором она раньше не могла и подумать. Она оттолкнулась ногами, скользнув спиной по стене императорского дворца, и с трудом поднялась из мертвых и раненых, наваленных вокруг нее, словно втянутая всеобщим вздохом. На лике луны было что-то написано, как темным пальцем. Два слова, черным по красному. На языке Скифроула.