Святая, смешная, грешная
Шрифт:
Проверяю входящие звонки – два от Любки, один от мамы и несколько от него. Не читая, удаляю Костины смс-ки и набираю маму.
– Привет, мамуль, – начинаю я бодро, – прости, что не ответила сразу. Нагулялись тут с Любаней по набережной, и я немного вздремнула. Как ты, что нового, чем в выходные занималась? – сыплю как можно больше вопросов в надежде, что она обязательно начнёт отвечать на них, а я смогу молча слушать, иначе она наверняка поймёт по моему голосу, что со мной что– то не в порядке.
Рассказав всё, что она считала важным, я молила Бога, чтобы
– Ой, мам, прости, тут старший менеджер звонит по второй линии. Завтра выходной, но мы с ней выходим на работу – нужно кое-что к понедельнику подготовить. Знаешь же, что на этой неделе у меня полный аврал? Поэтому – целую, и если не буду отвечать на звонки, не волнуйся и не обижайся. Всё, люблю, целую, до встречи! – нажав отбой, перевела дух. Вроде пронесло, ничего не заметила, не хватало ещё ей моих проблем.
Подошла к окну и задёрнула портьеры, избавив комнату от ужасного бледного света, рождённого фонарями и Луной. Стало темно. «Как в гробу», – мелькнуло в голове. «Всё, Катя, крыша поехала по-полной – то тебе как в операционной, то как в гробу». Нажала кнопку светильника, и комната окрасилась в светло-янтарный свет. «Ну, а этот-то свет, всегда создававший уют и покой по вечерам в комнате, ничего не напоминает тебе? Или сегодня он не мягкий и соломенно-желтоватый, а просто желтушный?»
«Уже не смешно, – вслух произнесла я. – Нужно что-то предпринимать, иначе… Интересно, а у нас есть служба, куда можно позвонить вот в таких случаях? Так, мол, и так», – я сидела на диване и вслух несла эту чушь. «Куда звонить ты собралась? Может, сразу в психушку, а? Там таких умирающих от любви полно, примут и тебя, милая».
Я чувствовала, что сейчас опять расплачусь, но рядом беззвучно замигал вызов мобильного, посылая мне спасение от надвигающейся ночи. Взяв его в руку, я протёрла глаза:
– Да, Любаша, я дома. Что делаю? Да ничего не делаю. Вот сижу, думаю – опять вискаря накатить или 911 позвонить? Не знаешь, есть у нас такой? Смех сквозь слёзы, – шмыгаю я носом, – явный симптом нервного срыва, – пытаюсь шутить в трубку. – А ты где? В клуб-то едете? Созвонилась с кем из наших?
– Нет, не хочу ни с кем идти. Вот тебе звоню, вдруг надумала, – слышу я Любкин голос и понимаю – это спасение, реальное спасение. Поехать вдвоём в клуб, выпить немного, натанцеваться так, чтобы приехать домой и – в постель без задних ног до утра. А там глядишь, и понедельник – работа, много беготни, звонков… закручусь в делах, может, как-то полегче станет.
– Едем! Дай мне полчасика на сборы, хочу в клуб! К чёрту все эти сопли, переживания, слёзы. Так ведь и свихнуться недолго.
– Урааа! Молодец, Катюха,
«Как же всё-таки хорошо, что есть подруга, которая всё поймёт, поддержит в трудную минуту, не предаст, как эти чёртовы мужики», – думала я, одновременно соображая, что бы надеть.
Хотя, что ни надевай, а фейс с заплаканными глазами навряд ли скроешь. Да и пофигу! Кто меня знает в этом клубе? Натяну джинсы, туфли на каблуке, топик, сверху что-нибудь лёгкое накину, и вперёд!
– Люб, продиктуй адрес, я не знаю этот клуб, вызову такси и в одиннадцать буду на месте. А сейчас немного приведу себя в порядок. Подъеду – наберу, договорились?
– Записывай адрес. Всё, мать, я тоже побежала одеваться, в одиннадцать жду тебя у клуба.
– Кать! – кричала и махала мне рукой Любка, выходя из такси. – Я как часы, без опозданий, ровно в одиннадцать. Ты давно здесь?
– Нет, тоже только машину отпустила. Ну что, идём? Думаю, фейсконтроль я пройду и в тёмных очках, не хочу снимать. Глаза, блин, как у окуня, – шептала я Любке. – Столик-то зарезервирован, или, думаешь, есть свободные места?
– Олег сказал, что на его имя зарезервирован, можем смело идти. Я с ним несколько часов назад последний раз общалась. Ты ничего конкретного не ответила, поэтому будет он тут или нет, не знаю. Но столик 100 % в резерве. Катюша – вечер по– любому наш, забудь всё, и в полный отрыв!
С этими словами мы направились ко входу и уже через несколько минут окунулись в какофонию звуков музыки, световых эффектов, весёлых голосов и движений тел. Всё это было так непохоже на свет лампы и тишину в моей комнате, на моё душевное состояние и тело, согнувшееся калачиком в углу дивана.
– Мне нравится здесь! – старалась я перекричать вырывающиеся из колонок звуки, наклонившись к Любкиному уху. – Давай закажем текилы, и на танцпол!
Любка подняла большой палец и, качая головой в такт музыке, пританцовывая на месте, подняла руку вверх, пытаясь привлечь внимание официанта.
– Ну, подруга, начали! – Любка взяла кружочек лайма в одну руку и шот с текилой – в другую. – И гори она огнём, эта любовь, и Костя с ней вместе!
Первая и вторая порция пошли отлично, на одном дыхании. Соль с лаймом – незаменимая вещь, она, безусловно, нивелирует своеобразный вкус текилы, но сейчас мне казалось, что и без них тридцативосьмиградусный напиток – это просто лимонад.
Третий и четвёртый шот были выпиты между выходом на танцпол и в туалет – там девчонки хвастались обновками, пудрили носики, подводили помадой губы, обсуждая того или иного парня и одновременно перспективы летнего отдыха. Обычный набор тем для данной ситуации.