Святая юность
Шрифт:
Перед тем, как кинуться в море, они обнялись и крикнули друг другу: «Спасайся, брат, и прости меня». А к Богу взывали: «Хоть в смерти не разлучай нас, но пусть единая волна нас покроет и одна утроба морского зверя да будет нам гробом». «Спасайтесь, друзья, и простите нас!» – закричали они своим рабам. И, когда корабль стал погружаться, они схватились за подвернувшиеся под руку балки и очутились в воде, и далеко разнесло их волнами.
Благодать Божия, готовя в них великих угодников, спасла их всех и прибила к разным странам: рабов в одну сторону, Иоанна в другую, Аркадия в третью; и не столько
И снова в природе все было спокойно и ласково. Младенцем, улыбающимся в колыбели, казалось под синим небом то море, которое еще накануне свирепствовало и жестоко губило людей.
Грустно озирал Иоанн тот берег, куда он был выброшен, и говорил себе: «Как явлюсь я перед лицом человеческим? Пойду в монастырь, где живут иноки, и там в нищете и смирении буду служить Богу, спасшему меня от смерти. Вероятно, для того Господь не внял молитвам, что родители хотели женить нас, оставить нам свои великие богатства, и мы погибли бы в суете мира, и лучшую долю послал нам Вседержитель».
– Господи, – говорил он, воздевая руки к Богу, – Ты, спасший меня от волн морских и от смертной борьбы, спаси и раба Твоего, брата Аркадия, избавь его от горькой смерти, как и меня избавил милостью Твоей. И если Ты сохранил его живым, то отверзи ему ум, чтобы направить его в иноческой жизни. Дай ему угодить Тебе. Спаси же и бывших с нами рабов, чтобы ни единый от них не погиб в море, но чтобы во всех их прославилось Твое святое имя.
Углубляясь внутрь страны, Иоанн дошел до иноческой обители. Вратарь подал ему одежду, предложил трапезу и стал расспрашивать его, откуда он.
Иоанн поселился в этом монастыре и вскоре принял там пострижение.
Между тем Аркадий, тоже оставшись в живых, был прибит к берегу Святой Земли. Он получил на берегу от одного доброго человека старую одежду, оделся в нее, пошел в бывшую вблизи церковь и со слезами стал молиться о спасении брата. Он уснул, и тут было ему видение.
Видит он брата своего Иоанна, и тот говорит ему: «Зачем, Аркадий, ты так горько оплакиваешь меня и смущаешь сердце твое? Я жив благодатью Христовой, не печалься».
С обновленным духом проснулся Аркадий и благодарил Бога, что Он утешил его.
– Что делать мне? – стал он раздумывать. – Вернуться к родителям? Но так как брата моего не будет со мной, то я опечалю их… Продолжать ли учение и потом вернуться к ним, но, видя меня одного, они зарыдают… Отец мой всегда почитал иноческую жизнь, приближающую душу к Богу… Пойду в монастырь и стану иноком.
Обойдя достопамятные места Святой Земли, он стал искать места для иноческой жизни и встретил прозорливого старца, который прямо сказал ему: «Не печалься – брат твой жив, как живы и все бывшие с вами на корабле. Все они стали иноками, также и твой брат Иоанн. Твоя молитва услышана. Придет день, и ты увидишь брата». Этот прозорливый инок постриг Аркадия в лавре святого Харитона.
Уже прошло два года, как потонул корабль, везший детей боярина Ксенофонта и Марии, и Ксенофонт снарядил одного из рабов своих в Вирит, чтобы повидать Иоанна и Аркадия и разузнать, здоровы ли они и скоро ли закончат свое учение. Он удивлялся, что дети за это время ему ни разу не написали.
Раб, не найдя их в Вирите, отправился
Посланец вернулся в Царьград с печальной вестью… Вот уже он в знакомом доме, в знакомых покоях. Но сердце его скорбно, он не может раскрыть рта и молчит. Призвала его к себе Мария, со страхом спрашивает его:
– Здоровы ли дети наши?
– Здоровы, – отвечает он.
– А где их письма?
– Пропали в дороге.
– Говори правду, – произнесла несчастная мать, – душа во мне трепещет, силы духа оставляют меня.
Тогда раб зарыдал: «Увы, госпожа, твои любимцы погибли в море, корабль разбился, и все утонули».
Не криком отчаяния, не ропотом, не рыданием выразила Мария свою скорбь. В комнате воцарилось молчание. Молчал смущенный раб, молчала госпожа, и потом она тихо проговорила: «Благословен Бог, устроивший так, как было угодно Его воле; буди имя Господне благословенно отныне и до века… Бог дал, Бог взял. И все, что Он делает, то нам на пользу…» Рабу она велела никому не рассказывать о гибели детей.
Вечером вернулся из царских палат Ксенофонт. Он шел, окруженный множеством слуг, которые предшествовали ему и следовали за ним. Тут он сел за стол, так как принимал пишу один раз в день. Мария рассказала ему о приходе раба и открыла ему страшное горе.
Глухой стон вырвался из груди отца, но он пересилил себя и произнес: «Да будет благословенно имя Отца и Сына и Святого Духа вовеки… Не скорби, госпожа: я верю, что Господь не допустит погибнуть детям, и я надеюсь, что он успокоит опечаленных родителей. Будем молиться Ему всю ночь об этом. Верь, что Господь откроет нам, живы они или нет…»
Они заперлись в молитвенной храмине своей и всю ночь молились в ней со слезами, с той верой, которая двигает горами. К утру прилегли отдохнуть – всякий в отдельном покое, и было им обоим порознь видение… Они видели детей своих, предстоящих в великой славе Христу Господу: для Иоанна был приготовлен престол, венец и скипетр царский, украшенный драгоценностями; над Аркадием сиял венец из звезд, и крест был в деснице его.
Родители пересказали друг другу это сновидение и поняли, что сыновья их живы и что их покрывает милость Господня.
– Мария, – сказал Ксенофонт, – я почему-то чувствую, что сыновья наши в Иерусалиме. Пойдем туда на поклонение святым местам и, быть может, найдем там детей.
И они собрались. Сделав все нужные распоряжения управляющему, раздав обильную милостыню и захватив с собой достаточное количество золота, они поплыли к Иерусалиму.
Там обходили они святые места и затем стали посещать святыни, окружающие Иерусалим, повсюду ища своих детей.