Святая. Игра по темным правилам
Шрифт:
– Гена, солнышко, идешь последним и не лезешь под руку, – тихо дала указание и шагнула к двери. Подняла голову, надменно улыбнулась, глядя прямо в черный глазок видеокамеры, и одними губами произнесла: «Я вернулась». Пускай поседеет еще кто-нибудь, мне не жалко.
Путь по коридорам морга был недолгим, но весьма извилистым. Одна запертая дверь, вторая… И приглушенные голоса из кабинета для исследований и вскрытия. Стучать я не стала, зашла, как к себе домой, и жизнерадостно поприветствовала всех присутствующих.
– Доброй ночи, господа. Я без приглашения… Но, думаю, никто не против.
Краем глаза отмечая, что Дмитрий за правым плечом, а Геннадий за левым, я широко улыбнулась,
– Анатолий Федорович, если я не ошибаюсь?
Я бесстрашно заглянула в паникующие глаза Самойловского и сделала шаг вперед. Пистолет в руках секьюрити справа дрогнул, прозвучал оглушающий выстрел, и в моей груди появилась некрасивая дырка, быстро окрашивающаяся кровью. Недовольно поморщившись, я посмотрела вниз, куда были прикованы взгляды всех без исключения. Черт, новая блузка. Боли я не ощущала, лишь толчок во время проникновения пули в тело и небольшое эмоциональное раздражение. Кстати, пуля осталась внутри, надо будет уточнить у ребят, как достать ее. Рассмотрев ранение подробно, я подняла голову и снова улыбнулась. Угрожающе. Мужчины отшатнулись, а я сказала лишь пару слов:
– Дима, разберись.
Диме хватило семь секунд, чтобы три тела легли ровным штабелем, а патологоанатом, покрывшись холодным потом, забился в дальний угол, выставив в нашу сторону скальпель.
– Святослава Никодимовна… – Обеспокоенно рассматривая пулевое ранение, Гена с досадой поджимал губы. – Больно?
Я удивленно приподняла бровь. С чего бы?
– Я вас подлечу?
– Буду признательна.
Ласково улыбнувшись блондину, чья искренняя забота была неожиданной и приятной, я послушно замерла, недоуменно наблюдая, как из рук ангела в меня вливается целебное свечение, не только вынимающее пулю, но и заживляющее рану, словно ее и не было. К сожалению, на блузку целебная магия не распространялась.
– Спасибо, солнышко. – Не удержавшись от легкого сюсюканья, отметила, что это очень понравилось ангелу, но все мои мысли были заняты уже совсем другим.
Моим телом, которое сейчас лежало на прозекторском столе и выглядело просто отвратительно. Да, три летних месяца в земле никого не красят. Пусть и не дождливым было лето, но сейчас опознать меня можно было только по зубам и украшениям, которые уже были сняты и лежали в лотке с дезинфицирующим раствором. Спасибо, их я тоже заберу. На мгновение замерев над черным от земли телом, я грустно скривила губы. Всего три месяца… Да что там, всего три дня надо, чтобы из красавицы превратиться в чудовище. Разложение, оно такое… неаппетитное. Покосилась на замершего в углу врача, ухмыльнулась, поймав его затравленный взгляд, и отвернулась, когда он зажмурился и начал шепотом бормотать «Отче наш». Глупый…
Мешок для транспортировки трупов нашелся быстро, еще быстрее мы переложили в него тело, мои практиканты послушно взяли груз… И тут я решила еще слегка «пошутить». Махнула Гене с Димой, чтобы потихоньку шли, а сама вернулась к Самойловскому и воспользовалась его телефоном.
– Слушаю.
Все тот же тон, все тот же голос. Представляться не стала, ласково мурлыкнув:
– Котик, твои людишки начинают меня раздражать.
В трубке повисло молчание, от которого явно исходили недовольные и в то же время озадаченные эмоциональные волны. Я не стала дожидаться, когда он придет в себя, сбросила вызов, кинула телефон на его владельца и поторопилась
– Где она?! – Он стоял в дверях, прикрыв злые глаза, потому что не желал видеть происходящее.
Один из охранников тихо поскуливал на кушетке, прижимая к себе раздробленную кисть и ожидая, когда до него дойдет очередь. Сейчас медицинская помощь оказывалась Самойловскому со сломанным носом. Второй охранник отделался лишь шишкой на затылке, куда его ударил спутник Святой.
– Ушла. – Мрачнову ответил хмурый охранник морга, внимательно просматривающий запись последних минут. – Они все ушли. Забрали тело и ушли. Машина на камерах не засветилась.
– Стоп! – Приказ был скупым, но жестким, и сотрудник послушно остановил запись, которая прокручивалась уже третий раз. – Что это?
Палец обличительно указал на окровавленную блузку, а взгляд темно-карих, почти черных глаз замер на Самойловском. И этот взгляд не предвещал ничего хорошего тем, кто посмел ослушаться своего хозяина. Испуганно сглотнув, Анатолий Федорович метнул взгляд на охранника, для которого в этот момент существовала лишь его опухшая до невероятных размеров рука.
– Я говорил, что она нужна мне живой? – Вкрадчивым шепотом уточнив свой главный приказ, Мрачнов шагнул в комнату, и в помещении моментально стало тесно.
Самойловский соскочил со стула и попытался оправдаться. Его лицо побагровело от переизбытка эмоций, а голос сорвался на фальцет:
– Да не живая она! Я своими глазами видел ее труп! Я своими глазами видел кровавую дырку в ее груди! Она не может быть живой!
Дождавшись, когда подчиненный замолчит, Мрачнов повторил:
– Я говорил, что она нужна мне живой? А это значит, что вы можете хоть все сдохнуть, но с ее головы не должно упасть ни волоска. Или я недоступно выражаюсь? – Мрачный сделал еще шаг, и Самойловский попятился, не сумев перебороть потусторонний страх от жуткого взгляда начальника. – И даже если она неведомым образом воскресла уже раз, и ее не берут пули, то это не значит, что вы имеете право в нее стрелять только потому, что вам что-то там показалось. Толик, еще одна подобная промашка, и я пересмотрю систему наказания.
Подчиненный яро закивал, торопясь убедить шефа, что все понял и подобного больше не повторится, но Мрачнов уже не смотрел на серого Самойловского. Он вернулся к монитору, вновь запустив видео с самого начала. Вот она замерла у машин, вот подняла голову…
– Стоп.
Вот она. Идеальный кадр.
– Распечатать, скопировать видео и мне на стол.
На пару мгновений задержав взгляд на ее спутниках, Мрачнов недовольно поморщился, а затем отвернулся и стремительно вышел из смотровой. У него были дела поважнее, чем контроль над тем, как латают его провинившихся подчиненных.