Святилище
Шрифт:
– Я бы тоже боялся, - сказал Бенбоу.
– Если б его тень была моей.
Томми негромко хохотнул. Дорога превратилась в черный туннель, под ногами тускло поблескивал мелкий песок. "Отсюда к роднику отходит тропинка", - подумал Бенбоу, стараясь разглядеть, где она врезается в стену зарослей. Они продолжали путь.
– А грузовик кто водит?
– спросил Бенбоу.
– Тоже мемфисцы?
– Ну да, - ответил Томми.
– Это машина Лупоглазого.
– Чего бы им не сидеть в Мемфисе и предоставить вам
– А там деньги, - сказал Томми.
– Продашь кварту или полгаллона - какая тут выгода? Ну, перепадет Ли доллар-другой. А сделать одну ездку и сбыть все зараз, - вот это деньги.
– Вот оно что, - сказал Бенбоу.
– Но мне думается, я лучше бы голодал, чем жить рядом с таким человеком. Томми хохотнул.
– Лупоглазый ничего. Только вот немного чудной.
– Он продолжал шагать, смутно маяча в тусклом блеске Песчаной дороги.
– Будь я пес, - если он не странный человек. Разве не так?
– Да, - сказал Бенбоу.
– Весь из странностей.
Грузовик ждал их там, где дорога, снова глинистая, начинала подниматься к мощеному шоссе. На крыле грузовика сидели двое мужчин и курили; над вершинами деревьев виднелись полуночные звезды.
– За смертью бы вас посылать, - сказал один из сидящих.
– Я рассчитывал быть сейчас уже на полпути к городу. Меня женщина дожидается.
– Ну конечно, - поддразнил другой.
– Лежа на спине.
Первый обругал его.
– Быстрей не могли, - ответил Томми.
– А вам только не хватало еще фонарь вывесить. Будь мы полицейскими, наверняка зацапали бы вас.
– Пошел ты, гад, лохматая морда, - выругался первый. Оба они выбросили сигареты и влезли в кабину. Томми негромко хохотнул. Бенбоу протянул ему руку.
– До свиданья. И большое спасибо вам, мистер...
– Меня зовут Томми.
Его вялая огрубелая кисть неуклюже сунулась в руку Бенбоу, торжественно встряхнула ее и неловко выскользнула. Он не двигался с места, темнея приземистой бесформенной тенью на фоне тускло блестящей дороги, а Бенбоу стал влезать на подножку. Нога у него сорвалась, но он устоял.
– Осторожнее, док, - послышался голос из кабины. Бенбоу влез. Второй укладывал дробовик на спинку сиденья. Грузовик тронулся вверх по крутому склону, выехал на шоссе и свернул в сторону Джефферсона и Мемфиса.
III
На другой день Бенбоу находился у сестры, в родовом гнезде ее покойного мужа в четырех милях от Джефферсона. Она жила в большом доме вместе с десятилетним сыном и двоюродной мужниной бабушкой, известной как мисс Дженни, девяностолетней старухой, передвигающейся в кресле-каталке. Мисс Дженни и Хорес смотрели в окно, как его сестра и молодой человек гуляют по саду. Сестра овдовела десять лет назад.
– Почему же она снова не вышла замуж?
– спросил Бенбоу.
– Сама хотела бы знать, - ответила мисс Дженни.
– Молодой
– Но только не этот, - сказал Бенбоу. Он не сводил взгляда с пары. Крепко сложенный, полноватый, самодовольного вида молодой человек в спортивном костюме и синем пиджаке чем-то походил на студента.
– Видимо, она питает слабость к детям. Может быть, потому, что у нее есть свой ребенок. А это чей? Тот же, что прошлой осенью?
– Это Гоуэн Стивенс, - ответила мисс Дженни.
– Ты должен бы его помнить.
– Да-да, - сказал Бенбоу.
– Теперь узнал. Припоминаю прошлый октябрь.
Тогда Хорес ехал домой через Джефферсон и остановился у сестры. Через то же самое окно они с мисс Дженни наблюдали за этой же парой, гулявшей в том же саду, где в то время цвели поздние яркие октябрьские цветы. Тот раз Стивенс был одет в коричневое и теперь показался Хоресу незнакомым.
– Он ездит сюда с прошлой весны, с тех пор, как вернулся домой из Виргинии, - сказала мисс Дженни.
– До него ездил сын Джонса, Хершелл. Да. Хершелл.
– А, - сказал Бенбоу.
– Он из первых виргинских семейств или просто несчастный временный житель?
– Учился в университете. Решил получить образование там. Ты его не помнишь, потому что он был еще в пеленках, когда ты покинул Джефферсон.
– Не говорите этого при Белл, - сказал Бенбоу. Он не сводил взгляда с пары. Те подошли к дому и скрылись из виду. Через минуту поднялись по ступеням и вошли в комнату. У Стивенса были прилизанные волосы и полное самодовольное лицо. Мисс Дженни протянула ему руку, он грузно склонился и поцеловал ее.
– Все молодеете и хорошеете с каждым днем, - сказал он.
– Я только что говорил Нарциссе, что, если б вы только поднялись с этого кресла, у нее не осталось бы ни малейшей надежды.
– Завтра же поднимусь, - сказала мисс Дженни.
– Нарцисса...
Нарцисса, крупная женщина с темными волосами и широким, глупым, безмятежным лицом, была одета в свое обычное белое платье.
– Хорес, это Гоуэн Стивенс, - представила она.
– А это мой брат.
– Здравствуйте, сэр, - сказал Гоуэн. Отрывисто, крепко и небрежно пожал руку Хореса. В эту минуту вошел мальчик, Бенбоу Сарторис, племянник Бенбоу.
– Я слышал о вас, - сказал Стивенс.
– Гоуэн учился в Виргинии, - сказал мальчик.
– Да-да, - сказал Бенбоу, - Я слышал.
– Благодарю, - сказал Стивенс.
– Не все же могут учиться в Гарварде.
– Благодарю вас, - сказал Бенбоу.
– Я окончил Оксфорд.
– Когда Хорес говорит, что окончил Оксфорд, все думают, что миссисипский университет, - сказала мисс Дженни, - а он имеет в виду совсем другой.
– Гоуэн часто ездит в Оксфорд, - сказал мальчик.
– У него там девушка. Он ходит с ней на танцы. Правда, Гоуэн?