Святители и власти
Шрифт:
Отменив опричнину, самодержец распустил опричную гвардию, место которой занял так называемый «двор». Малюта помог царю избавиться от опричных руководителей, забравших в свои руки слишком большую власть. Его влияние на дела было исключительным, но вскоре после отмены опричнины Скуратов погиб в Ливонии. Казни надолго прекратились. Видное место в первом послеопричном правительстве заняли представители фамилий, пострадавших от опричного террора. К числу их принадлежали В. И. Умной-Колычев и князь Б. Д. Тулупов. Объявив изменниками учредителей опричнины, самодержец приблизил ко двору лиц, пострадавших от них.
Грозный не доверял Москве и хлопотал о том, чтобы устроить себе резиденцию в Новгороде. Послушные воле самодержца, многие руководители «двора» поспешили расстаться со своими поместьями в московских уездах и получили
На долю первого послеопричного правительства выпала трудная задача умиротворить и успокоить страну, потрясенную погромами и террором. Но оно не успело выполнить свою задачу и распалось под влиянием внутренних разногласий. Верх одержали Нагой, Бельский и Годуновы, настоявшие на возвращении к опричным методам управления страной. В. И. Умного и Б. Д. Тулупова обвинили в государственной измене и передали в руки палача. Семья Тулуповых была издавна связана с Софийским домом в Новгороде. Князь Андрей Тулупов служил главным боярином у новгородского архиепископа Пимена и погиб вместе с ним. Уцелевшие члены семьи Тулуповых сложили головы в августе 1575 года. Княжеский род Тулуповых-Стародубских был искоренен. Вместе с Умным погиб видный дворянин А. Старого-Милюков, ранее возглавлявший опричную администрацию Новгорода.
Попытка царя противопоставить Новгород Москве не привела к успеху. Противостояние между столицей и ее давним соперником приобрело новую форму и вновь закончилось не в пользу Новгорода. Розыски об измене Умного, Тулупова, Милюкова положили начало второму «новгородскому делу». Подозрения в измене пали на архиепископа Леонида.
Источники противоречат друг другу, коль скоро речь идет о времени суда над Леонидом. Курбский считал, будто архиепископ (имени которого он не знал) подвергся казни «аки по двух летех» после назначения в Новгород, иначе говоря, в 1573 году. Поздний новгородский летописец также утверждал, будто Леонид «бысть на владычестве два года». Приведенные известия лишены достоверности. Самым надежным источником следует признать «Краткий владычный летописец», который составлялся в новгородском Софийском доме и фиксировал продолжительность правления архиепископов в днях и месяцах. Этот источник сообщает, что Леонид пробыл на владычестве 4 года без полутора месяцев: с 6 декабря 1571-го (7080-го) до кончины 20 октября 1575 (7084) года. Ту же дату гибели Леонида (7084) называет и соловецкий летописец.
Существуют две версии гибели архиепископа. Согласно одной, он был казнен, согласно другой — умер в заточении.
По сведениям англичанина Джерома Горсея, суд, послушный воле монарха, приговорил владыку к смертной казни. Но затем сам царь помиловал архиепископа и заменил смертную казнь вечным заточением. Опального заковали в цепи и держали в погребе на хлебе и воде. Леонид в заточении прожил недолго.
Трагический конец архиепископа породил множество слухов и легенд. Псковский летописец записал слухи, будто царь «опалился» на Леонида «и взя к Москве и сан на нем оборвал и медведно ошив, собаками затравил». Но более достоверный источник — «Краткий владычный летописец» — умалчивает о казни Леонида и по существу подтверждает версию Горсея. В нем записано, что архиепископ «взят был к Москве в государевой царской опале, да тамо и преставися».
По свидетельству Д. Горсея, архиепископа Леонида оговорил дворовый медик Бомелей. Архиепископу предъявили обвинения в том, что он вместе с Бомелеем посылал шифрованные письма, написанные по латыни и по-гречески, королю Польши и королю Швеции, причем сношения осуществлялись тремя путями. Архиепископ якобы чеканил деньги и пересылал их вместе с другими сокровищами королям Польши и Швеции. Кроме того, Леонида обвинили в преступлениях против морали, мужеложстве, скотоложстве и других грехах. Начиная с июля 1572-го и до 1576 года в Польше продолжалось бескоролевье, прерванное на несколько месяцев в 1574 году. Один этот факт ставит под сомнение версию о тайной переписке Леонида с польским королем. Однако некоторые историки склонны доверять версии о заговоре.
Архиепископ Леонид подвергся опале не один, а вместе с другими видными деятелями церкви. Будучи
Признак, объединявший трех названных лиц в одну группу, очевиден. В составе священного собора не было святителей, которые стояли бы столь близко к опричному, а затем к «дворовому» руководству. Чудовский архимандрит Левкий оказал большие услуги царю при учреждении опричнины. Леонид стал его преемником. Царь отличил Леонида и послал его на архиепископство в опричный Новгород. Преемником Леонида в Чудове стал Евфимий. Московский Симоновский монастырь добился не меньшего доверия Грозного и в разгар террора был принят в опричнину.
Из-за раздора с могущественной аристократией царь в начале опричнины старался привлечь на свою сторону влиятельное черное духовенство. В то время он отступил от политики, выработанной в период Избранной рады, и щедро раздавал главным монастырям льготы и привилегии.
Затеяв борьбу с боярской крамолой и учредив опричнину, Иван IV употреблял всевозможные средства, чтобы доказать подданным, что не он, а его противники преступают христианские заповеди и впадают в грех, восстают против боговенчанного и богом данного им царя. В разгар казней самодержец учредил в Александровской слободе некое подобие опричного монастыря. На себя он взял роль игумена, Афанасию Вяземскому поручил роль келаря, Малюта занял скромный пост пономаря. Возвращаясь в слободу из очередного карательного похода, опричники сбрасывали запачканные кровью одежды и надевали монашеское платье. Наступала пора молитв, поста и покаяний. Сам игумен зорко следил, чтобы братия ни на йоту не отступала от устава монашеской жизни. Мнимые иноки рано поутру шли к заутрене, после молитвы собирались в скромно обставленной трапезной. Царь стоял, пока братия насыщалась скромной монастырской пищей. Остатки пищи «иноки» собирали со стола, чтобы напитать нищих и убогих. Иван относился к своим обязанностям игумена с большим усердием. Известно также, что царь сочинял молитвы, например канон Ангелу Грозному (Михаилу), писал музыку к церковной службе. Царская молитва Ангелу была пронизана страхом смерти, и в ней звучал бред преследования.
Разгром новгородской церкви, ограбление местных монастырей и казнь лиц духовного звания ухудшили взаимоотношения между царем и церковниками. Все это привело к тому, что власти вернулись к мерам ограничения податных привилегий монастырей. Сразу после отмены опричнины власти 9 октября 1572 года издали указ, согласно которому любые земельные пожертвования крупным монастырям полностью запрещались. Если дворянин завещал вотчину монастырю, «ино, — значилось в указе, — ее (вотчину. — P.C.) в Поместной избе не записывати, а отдавати ее роду и племяни, служилым людем, чтоб в службе убытка не было, и земля бы из службы не выходила». Исключение делалось для малоземельных монастырей, но и они могли принять земельные пожертвования лишь «доложа государя», с боярского приговора. Только одну серьезную уступку правительство сделало всему черному духовенству в целом. По приговору 1572 года наследники вотчин, некогда пожертвованных монастырям, навсегда лишились права выкупа родовых земель: «а монастырских вотчин вотчичем вперед не выкупати».
Многие годы особым расположением Грозного пользовались столичные обители. Симоновский монастырь удостоился чести быть принятым в опричнину. Двое архимандритов — чудовский и симоновский — сопровождали царя в Новгород зимой 1571/72 года. После отмены опричнины царь охладел к своим прежним любимцам, слишком тесно связанным с опричными руководителями, обвиненными в измене и казненными в 1570–1571 годах. Царь казнил духовных лиц, разграбил Софийский дом. Он знал, что из-за подобных святотатств рискует утратить славу благочестивого государя всея Руси. Стремясь не допустить этого, Иван IV взялся за перо, чтобы выставить себя поборником истинного благочестия и обличить монахов, погубивших праведное иноческое житие.