Свято-Русские Веды. Книга Коляды
Шрифт:
Вновь разъехались в чистом полюшке, сшиблись копьями долгомерными — и сверкнули они, будто молнии. Только копья те посгибались, на три части они обломались.
Ударялись мечами острыми — на три части мечи сломались.
Как они боролись-братались — содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалося море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землёй всколебался небесный свод, под Землёй шевельнулся и Юша-Змей.
Тут сходили
И ослаб Орел-Громовержец, и упал на Матушку Землю.
— Ты скажи, бог могучий, как имя твоё. Назови своё имя-отчество, — так сказал Дажьбог поединщику.
— Я явился из Ирия светлого, я Перун Громовержец, Сварога сын.
Тут сказал Перуну младой Дажьбог:
— Ты прости меня за такую вину! Встань, Перун — родимый мой батюшка!
Помирились они, побратались, и вскочили они на своих коней, и к Роси поехали рядышком.
Говорил тогда удалой Дажьбог:
— Ой ты, Рось — родимая матушка! Отпусти меня к Алатырским горам ко Перуну — батюшке родному. Дай святое мне благословение.
Рось его тогда отпустила, в путь-дорожку благословила.
Попрощался Дажьбог с Росью-матушкой и поехал к светлому Ирию.
ДДЖЬБОГ И ЗЛЛТ0Г0РКЛ
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Дажьбог сын Перунович на младой Злато– горушке Майе.
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как по полюшку Даждь проезживал, по лесам Оленем поскакивал, в небесах парил Ясным Соколом. Видно было, где он на коня вскочил, да не видно, где в стремена вступил — только видно в небушке Сокола.
Смотрит Сокол из поднебесья: в чистом поле наездница едет — Златогорушка Святого– ровна. Шлем её в облака упирается, златы косы огнём разливаются. Едет в полюшке Златогорушка, а под нею конь будто лютый зверь, а сама-то спит крепко-накрепко.
Тут слетел с поднебесья Даждь, на коня вскочил Кологриву и вскричал с коня зычным голосом:
— Ай ты, Майюшка Златогорка! Спишь ты впрямь иль ты притворяешься? Не ко мне ли ты подбираешься?
Полянйца ж молчит — не ворохнется.
Разгорелось тут сердце Даждя. Он схватил булатную палицу, бил он палицей поляницу. Полянйца ж сидит — не ворохнется, и на Даждя она не оглянется. Ужаснулся он и отъехал:
— Видно, смелость во мне всё по-старому, только силушка не по-прежнему!
Видит Даждь — дуб встал в чистом полюшке. Наезжал на дуб Тарх Перунович, ударял булатною палицей —
— Значит, силы во мне всё по-старому. Видно, смелость во мне не по-прежнему!
Вновь наехал на поляницу — и ударил её в буйну голову. Полянйца ж сидит — не ворохнется, и на Даждя она не оглянется. Ужаснулся он и отъехал вновь.
— Видно, смелость во мне всё по-старому, только силушка не по-прежнему!
И увидел скалу в чистом полюшке, и ударил булатной палицей — и разбил на мелкие камешки.
— Значит, силы во мне всё по-старому. Видно, смелость во мне не по-прежнему!
Вновь наехал на Златогорушку, бил её булатною палицей — и отшиб себе руку правую. На коне поляница сворохнулась и на Тарха Дажьбога оглядывалась.
— Я то думала — мухи кусаются, оказалось то — добрый молодец!
И схватила тут Златогорушка за златые кудрыш– ки Даждя, подняла с конём Кодогривой, опускала в хрустальный ларчик, а ларец ключом запирала.
И поехала вновь ко Святым горам, и заснула вновь, и забылась. Едет целый день вплоть до вечера, едет тёмну ночь до рассвета. А на третьи сутки могучий конь стал под ней брести– спотыкаться. И спросила его Златогорушка:
— Что же ты подо мной спотыкаешься?
— Ты прости уж меня, хозяюшка! Третьи сутки иду я без отдыха и везу Златогорушку с Даждем да ещё коня Кологриву.
Тут опомнилась Златогорка, вынимала хрустальный ларчик, отпирала его золотым ключом, вынимала Даждя Перуновича из ларца за кудри златые:
— Ах удалый ты, Тарх Перунович! Сделай ты великую заповедь и возьми-ка меня в замужество. Будешь жить тогда ты по-прежнему. Коль откажешься — знать, тебе не жить. На ладонь положу, а другой прижму — только мокренько между ладошками будет!
— Ой ты, Майюшка Златогорка! Не страшны мне, Майя, слова твои. Ты сама мне, Майюшка, люба! Я согласен на заповедь вечную! Я приму с тобой золотой венец!
Поезжали они да не в чисто поле, а поехали ко Святым горам. Вышли к ним Святогор со Плеяною. Святогор Златогорушку спрашивал:
— Ты кого привезла, дочь любимая?
— Привезла я могучего витязя, удалого Тарха Перуновича. С Даждем мы решили венчаться.