Святочный сон
Шрифт:
Они уехали на другой день, не сказав никому ни слова. С тех пор прошло восемь лет. Сашенька иногда вспоминала свою вулканическую любовь, однако уже без боли. Легкая грусть о неслучившемся - это все, что она испытывала теперь. Появление в доме учителя-Геркулеса пробудило забытое волнение и страсть. Она затосковала. Сашенька чувствовала, что Владимир читает в ее душе, как по книге. С первого взгляда на Дюваля он почувствовал тревогу. Сашенька поспешила успокоить супруга, но сама она не была спокойна. Она предчувствовала смятение. Первый взгляд француза, выразивший неподдельное восхищение, заставил дрогнуть ее сердце. "Я
– И вовсе не обязательно, что я попаду в эту ловушку снова. Что худого в появлении Дюваля в нашем доме? Я теперь ученая, я помню, что стоила мне ошибка..."
Однако к возвращению француза Сашенька был сама не своя. От старания скрыть бурю чувств, происходившую в ее душе, она сделалась еще более рассеянной. Теперь и Соня видела ее нервические движения. Владимир вышел к ужину, но казался мрачным, нелюбезным. Соне поневоле пришлось вести застольную беседу с Дювалем, иначе общее молчание становилось неприличным.
– Каково ваше мнение о Бальзаке? Я слышала, его изрядно ругают у вас.
Дюваль сделал неопределенный жест рукой. Другою он подносил к губам бокал с вином.
– Я тоже считаю его книги чересчур смелыми, иногда вовсе непристойными. Другое дело Стендаль,- продолжала Соня.
– Вы читали "Красное и черное?"
Француз что-то промычал: он в тот момент жевал рябчика.
– А вот Жоржа Санда я не люблю, - завершила Соня весьма содержательную беседу о французской литературе.
Когда подали пирожное, молодая женщина еще раз отважилась нарушить молчание, обратившись к учителю:
– У вас есть метода, план, к которому вы прибегнете, обучая Мишу?
Дюваль любезно улыбнулся (кажется, он был уже сыт) и ответил:
– Для мальчика хорошо, когда много физического движения. Прогулки на свежем воздухе, фехтование, гимнастика, верховая езда.
– Да, разумеется...- растерянно ответила Соня.
– Верно, это новое слово в воспитании юношей? Я что-то слышала про эту систему.
Она умолкла, не зная, что еще спросить. К счастью, ужин подошел к концу, все разошлись, желая друг другу доброй ночи. Чтение вслух нынче не состоялось.
Соня была озадачена. Волнение Сашеньки и мрачность Владимира наводили на печальные размышления. Кажется, дому грозит опасность! Соня определенно чувствовала это. Надобно что-то предпринять! Как она и предполагала, появление француза-учителя сдвинуло равновесие и породило искус. Убираясь ко сну, Соня невольно разглядывала себя в зеркало. Обычно она избегала своего отражения: оно не сулило волшебных превращений. Однако теперь Соня с особым вниманием рассматривала увядшие черты. Волосы ее были хороши, темно-русые, густые, шелковистые, но она прятала их в чепец, безобразно подчеркивающий ее длинный нос. Пожалуй, хороши и глаза, серые в обрамлении черных ресниц. Да, когда женщина некрасива, говорят о ее глазах, о цвете лица. А вот Сашенька во всем прекрасна!
Ну что ж! Соня непременно должна отвести беду от дорогой семьи! Ей несносно видеть, как изменился Владимир, как теряет самообладание Сашенька в присутствии гувернера, который исподтишка бросает на нее пылкие взгляды. Надо быть полной дурой, чтобы не видеть, как в доме назревает интрига. Соня готова даже пожертвовать своей незапятнанной репутацией,
Ворочаясь в кровати с боку на бок и не смыкая глаз, Соня размышляла. Что как она ошибается, и вовсе нет никакой опасности? Сашенька всегда не от мира сего, теперь ее впечатлил молодой атлет. Из этого вовсе не следует, что она готова влюбиться в первого попавшегося учителишку. Скорее Соня влюбится в него... Однако чутье ей подсказывало, что магнетизм молодого мужчины притягивал не только ее, но Сашеньку тоже. Разве можно устоять перед таким взглядом? Когда бы кто-нибудь хоть раз глянул на Соню так же! Верно, она забыла бы о долге, чести, свое имя забыла бы! Нет, непременно должно спасти Сашеньку от позора, а кузена от ревности! С тем она и уснула наконец.
А Сашеньке в эту ночь снился удивительный сон. Она видела фантастический город, где жили строгие красивые люди. Кругом были яблоневые сады и много-много яблок. В этот город пускали не всех. Надобно было заслужить, чтобы эти люди разрешили жить среди них. В знак особого расположения они подносили яблоко...
– А-а-а! Он хочет меня убить! Помогите!
Этот вопль разбудил весь дом. Наспех набросив спальную кофточку и платок, Соня неслась на крик. Это вопил ее питомец, ее любимый Миша. Пока она бежала на кухню, откуда доносились крики, страшные видения промелькнули в ее голове. Что если француз разбойник или сумасшедший, сбежавший из дома умалишенных?! Или карбонарий, шпион? Ее опередили супруги Мартыновы. В кухне им предстала следующая картина. Сонная дворня толпилась у двери, не решаясь войти. Мокрый Миша стоял в корыте, обмотанный простыней. Дюваль, обнаженный по пояс, одной рукой держал ведро, другой тянул с крючка белую рубаху. Немая сцена была прервана новым воплем мальчика:
– Он хочет меня убить: окатил ледяной водой с головы до ног!
– Что такое, сударь?
– сердито спросил Владимир по-французски.
Дюваль наконец оставил ведро и поспешно натянул на себя рубаху.
– Прошу прощения за беспорядок в одежде, - прежде всего, обратился он к Сашеньке, накрытой поверх сорочки красным платком.
– Чтобы укрепить организм моего ученика, я вменил ему холодные обливания. Ничего дурного в этом нет, только польза. Он привыкнет.
– Какой ужас: из постели под ледяную воду!
– воскликнула Сашенька, все еще бледная от пережитого испуга.
– Право, вы сошли с ума!
– набросилась Соня на Дюваля чуть не с кулаками.
– Ребенок простынет! Зачем так рисковать? Весь дом напугали до смерти!
Неожиданно гувернера поддержал Владимир. Он внимательно посмотрел на сына и молвил:
– На сегодня довольно, но вперед продолжайте обливания. Это верное средство от болезней.
– Володя, ты позволишь этому варвару издеваться над ребенком?
– возмутилась Соня по-русски.
Кузен твердо ответил:
– Миша давно уже не ребенок, только ты не хочешь этого знать.