Святополк II. Своя кровь
Шрифт:
– Иванушка, - прошептала она срывающимся голосом и кинулась к нему.
– Живой…
Подбежав, обхватила за плечи, испуганно заглядывая в лицо. Иванок осторожно привлек ее к себе. Он только сейчас заметил, что за десять месяцев разлуки вырос чуть ли не на полголовы и возвышался над молодой женщиной.
– Живой, - повторила княгиня, касаясь его смоляных кудрей.
– А я тебя ждала… молилась каждый день… Ты ночами мне снился.
– Живой я, - вздохнул Иванок.
– А Мстислав…
– Нам вчера ввечеру поведали - гонец от князя
Иванок смущенно хлопнул ресницами. В походах, боях и осадах было не до того. Только и грела сердце, что память да серьга, сберегаемая в ладанке на гайтане.
– Я… думал о тебе, княгиня, - сказал он.
– Ирина!.. А до крещения меня звали Зелгой! А… тебя как?
– Лютом.
– Лют… Это значит - «лютый», злой?
– Я не злой, кня… - Юноша осекся под ее построжевшим взглядом, поправился: - Ирина.
– Зелга!
– воскликнула она.
– Меня так даже свои уже не зовут!
– Зелга, - послушно повторил он.
Молодая княгиня просияла и крепче обхватила его руками за шею. Ее нежное взволнованное лицо оказалось совсем близко, губы приблизились к губам, и Иванок осторожно поцеловал ее.
Раз встретившись, их губы уже не смогли разъединиться. Исчезло все - война, недавняя смерть Мстислава, долгая скачка по дорогам с тяжкой вестью, страх и стыд запретного плода.
– Мой! Ты мой!
– исступленно шептала княгиня.
– Я так тебя ждала! Так молилась… Идем, идем скорее…
Иванок позволил увлечь себя прочь.
Они ворвались в какую-то каморку, и Ирина-Зелга с пылом гордой степнячки припала к его груди. Заглянувший смерти в глаза, понявший, что каждый миг жизни может стать последним, Иванок осмелел, обнимая ее стан, чувствуя сквозь ткань податливое нежное тело, и голова его кружилась от страсти.
– Князя нет, - шептала Ирина-Зелга, ласкаясь, - я пришлю старую Тайдуллу. Она тебя приведет ночью… Я не могу больше! Я люблю тебя! Я никого больше не люблю!
– Ая- тебя…
Быстрые шаги и стук отворяемой двери оторвали их друг от друга. Вошла Любава, Святополкова наложница и, как Иванок знал, мать Мстислава. Она тоже была в черном вдовьем одеянии, сухие глаза недобро горели. Поджатые губы ее дрогнули, когда она увидела молодых людей вместе и все поняла, но не сказала ни слова. Только нашла взглядом Иванка, кивнула ему:
– Ты видел, как умер мой сын?
– Да.
– Юноша склонил голову. Женщина села, сложив руки на коленях:
– Сказывай.
Смущаясь под ее всевидящим взглядом, Иванок стал рассказывать и не заметил, как княгиня потихоньку вышла.
Глава 24
Через несколько дней в Киев приехал Святополк Изяславич.
Только услышав о приезде князя, Иванок понял, что тот явился не только готовить полки
– Глаза готова выцарапать. Я чую… И тебя изведут, любый мой! Уезжай, пока не поздно!» Иванок тогда отказался - не хотелось оставлять любимую одну, да и не верилось в такое. Но по приезде Святополка миновало уже несколько дней, а ни его, ни Данилу Игнатьевича не звали на княжье подворье.
В конце концов старый боярин отправился к князю сам. А вскоре на двор прискакал гонец с наказом для Иванка сей же час прибыть в палаты.
С тяжелым сердцем собирался юноша, мысленно на все лады коря себя за то, что поддался слабости и не уехал из Киева. Но куда ему податься? Убежит - всюду сыщут люди Святополка. А если к другому князю? Куда? Разве что в Переяславль, к Владимиру Всеволодовичу Мономаху! Но теперь было поздно.
Святополк Изяславич ждал его в горнице, сидя на высоком стольце, опершись руками о колени. Рядом на лавке сидел Данила Игнатьевич, и по его раскрасневшемуся лицу, по тому, как он вскинул и тут же отвел взгляд, Иванок понял, что дело его плохо. Он сделал было неверный шаг и упал на колени:
– Воля твоя, князь, карай или милуй!
– Пес!
– выплюнул слово Святополк.
– Пса пригрел на груди! Змея подколодного!.. За такое мало в поруб бросить! Я ж тебя своими руками!.. Да как ты посмел? Холоп!
Иванок молчал, опустив голову и пережидая княжий гнев. С бьющимся сердцем он слушал только одно - не хлопнет ли дверь, не ворвутся ли дружинники. Заломят руки назад, сорвут охабень, сволокут в поруб, а там путь один. Но ничьи сапоги за дверью не стучали, только натужно сопел Данила Игнатьевич. И это молчание было страшнее всего.
– Пес, - задыхался Святополк.
– Я-то мнил, ему княжья честь дорога. Сын мой за тебя просил, любил тебя. А ты вона как… Быдло! Хазарин! Хуже половца!.. Сгною…
Иванок молчал, не решаясь ответить. Князь еще некоторое время выкрикивал угрозы и проклятья, потом откинулся назад, терзая пальцами ворот рубахи. Ноздри его раздувались, борода тряслась. Данила Игнатьевич со страхом косился на князя - мало ли что!
– Любишь ее?
– вдруг выдохнул Святополк.
Не веря своим ушам, Иванок поднял голову. Князь смотрел ему в глаза.
– Да…
– Прочь! Прочь с глаз моих!
– вдруг страшно закричал князь.
– Вон из Киева! Вон с Руси!.. Видеть не желаю! Вон, а не то… Эй, люди!
Не помня себя, Иванок сорвался с места, бросился прочь. В тесноте переходов налетел на кого-то, толкнул локтем. Вскрикнула девка - подумалось о княгине. Как она? Что с нею?.. На миг охватило страстное желание - хоть издалека, одним глазком, увидеть милое лицо, узнать, что жива, что ничего ей не сделалось!
– но тут же плетью хлестнул страх: за такое князь прикажет убить его на месте.