Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения
Шрифт:
– Слушай меня внимательно! Ежели ты, сморчок вяленый, еще хоть шаг сделаешь супротив княгини, я тебе башку сверну своими руками, понял?!
Фимка от таких угроз просто пополз под стол, хорошо понимая, что с кулачищами Славомира не поспоришь. Только заикал:
– Ага… ик!.. ага…
Не глядя больше на затаившегося почти под столом Фимку, кузнец обернулся к деду:
– И ты запомни: хотя и стар супротив меня, все одно – не пожалею! Сам жить не хочешь, нам не мешай!
Дед недобро усмехнулся:
– Да ты мне не грози,
Славомир одним прыжком оказался возле него, – это не трудно, от стены до стены в избушке всего два шага, – схватил огромной ручищей за горло:
– Ах ты ж гнида ползучая! Свою весь под беду подвел, и нас туда же хочешь?!
Дед бился, хрипел, задыхаясь в мощных объятьях, сучил ногами. Лицо его начало синеть, глаза закатились. Хозяин избы дернулся выручать постояльца, но Славомир только взглядом скосил, крикнул:
– Сидеть!
Оба, и хозяин, и Фимка, остались на лавке.
Не дав деду задохнуться окончательно, кузнец швырнул его в угол, как тряпичную куклу, и, зыркнув по сторонам глазищами, мотнул огромной головой:
– Больше повторять не стану: княгине худо сделаете или еще кому – расправлюсь так, что и за калиновым мостом поминать станете!
После его ухода дед долго кряхтел из угла, подзывая на помощь. Хозяин избы покосился туда взглядом:
– Ты б шел от нас подальше, мил человек…
– Ага, ага! – затянул привычную песню Фимка. – Иди себе подобру-поздорову…
Больше деда в Изяславле никто не видел. Только нашли обглоданные косточки в лесу, да кто скажет – его ли или еще кого?
А Изяславль строился…
К большому удивлению Вышана строить начали не с терема, а с конюшни и других хозяйственных изб. И первыми на новый двор переселились дружинники. Немного погодя сотник понял хитрость княгини: именно на обленившуюся дружину легла основная тяжесть остального строительства. Вышан хмыкнул: хитра княгинюшка, ох, хитра!
Когда вокруг будущего двора вырос высокий крепкий тын и появилась отдельная хоромина для дружины, гридям запретили ночевать в домах у своих любушек, во дворе на цепи посажены огромные псы и на ночь назначена охрана. Но Рогнеде не скоро удалось добиться выполнения своих требований. Не единожды она, встав ночью, тихо подбиралась к спящим охранникам и даже уносила у них оружие! Только после жестокого наказания трех нерадивых дружинников люди наконец поняли, что княгиня не собирается зря платить соням и бездельникам.
Но поняла Рогнеда и другое: жить в Изяславле за высоким тыном, отгородясь от остального города, невозможно. Нельзя полагаться только на дружину, нужно заводить большое хозяйство, включая в него остальных жителей.
Князь Туры не мог помочь своей родственнице, потому как был далече, а когда вернулся в Туров, Рогнеда уже сама справилась с бедой. Сначала княгиня хотела просить помощи, но, подумав, вдруг отказалась от такой мысли. Если еще чего-то
На счастье княгини в Изяславле вдруг объявился человек, знавший, как ладить основания для стен и ворот, возводить какие-никакие башни, прокладывать рвы, устраивать водостоки, ставить не просто стены изб, а терема. Рогнеде очень хотелось поставить в Изяславле замок не хуже полоцкого, но она быстро поняла, что не справится. Не потому, что слишком велик, а потому, что в округе не найдет столько людей, чтобы завести большое строительство. Немного помаявшись, она решила строить меньше, чем у отца, но гораздо больше, чем сгоревший двор. В ближайшем лесу застучали топоры, лошади потянули связанные меж собой бревна для новых хором.
Рогнеда целые дни проводила на строительстве, распоряжаясь, а то и работая вместе со всеми. Ее руки содраны в кровь, заусенцы на пальцах хуже, чем у простой холопки, волосы туго стянуты в косу, чтобы не пылились, правда, коса с руку толщиной, одежда из запасов той же Потворы. Не все сразу узнавали княгиню в таком обличье. В Изяславль со всей округи потянулись самые разные люди, оказались среди них и такие, кто явился не для работы, а ради наживы. Один объявился с целым возом скоб, гвоздей, тесел, струг и других кузнечных изделий. Спросил, где найти княгиню, ему махнули:
– Вон там, где терем строят.
Купец подъехал к новому тыну, слез с коня и огляделся. Увиденное заинтересовало его еще и потому, что собственно купцом Незван не был, он как раз был хорошим строителем, но тут решил поторговать. На дворе бойко шла работа, никто не болтался без дела, мужики поднимали на самый верх уже стропила будущей крыши. Незвана так и манило подсказать, что лучше немного иначе, чтобы крепче и надежней, но не его то дело. А вообще высокий терем, большой. И крыльцо большое, много потребуется гвоздей да скоб железных. Сколько ни оглядывался Незван, княгини не увидел. Да и что ей здесь делать, то не княжья забота среди мужиков ходить. Может, обманули местные, а может, и была здесь Рогнеда, да уехала куда. Решил спросить у ближайшей холопки, что деловито работала небольшим стругом, ошкуривая бревно. Купец даже поразился: ишь ты, и девки вовсю работают, не только мужики!
Та, на которую обратил внимание Незван, оказалась крепкой, ладной и очень красивой. Толстая светлая коса змеей вилась из-под плата, которым обвязана голова, рукава простой рубахи закатаны по локоть, подол с одной стороны подоткнут, чтобы не мешал работать, открывая тонкую щиколотку и часть стройной ноги. Одета просто, но что-то говорило, что она не так проста, как кажется. У купца с утра хорошее настроение, небо синее, солнце светит, железо, что привез, точно купят, значит, не зря старался. Все хорошо, потому от избытка чувств Незван для начала шутливо хлопнул понравившуюся ему холопку по заду: