Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения
Шрифт:
Брать себе женщину на ложе для удовольствия, как когда-то в молодости, князь уже не мог, вера не позволяла. А очень хотелось. Не только по ночам ласкать, но и днем угождать ее капризам, предугадывая даже невысказанные желания, видеть, как загораются от таких удач женские глаза, ждать ответной ласки…
И вдруг у него появилась совершенно неожиданная мысль. Сыновья делят за его спиной Русь оттого, что считают отца ни на что негодным стариком? Он им покажет, на что годен! Пришло решение… жениться! Да, жениться на молодой девушке чинным браком и даже родить детей!
Эта придумка настолько заняла мысли князя, что
В таких вопросах, как женитьба или просто завоевание женщины, князь никогда не тянул, решено – сделано. Сыновья с изумлением узнали о новом браке своего неугомонного отца. И чуть позже о том, что новая мачеха понесла! Вот вам и старый князь!
Предслава писала брату в Новгород:
«Новая мачеха Адиль моложе не только тебя, но и меня! Сколь княгиня Анна была бледна и тоща, столь эта румяна и пышна. Дети не заставят себя ждать. Кажется, мачеха уже не праздна, хотя как разглядеть? Пухлая, точно булка, высаженная из печи. И квохчет как наседка».
Ярослав хохотал:
– Князь решил всем доказать, что его силы на ложе неиссякаемы? Пусть старается. Пусть лучше воюет с женщинами, чем со своими сыновьями!
Это было жестоко, но справедливо.
И снова сыновья разделились. Святополк и Ярослав посчитали это блажью, недостойной великого князя, Святославу, как всегда, все равно, Мстислав посмеялся над чудачествами престарелого отца, только Борис и Глеб порадовались за него, приветствуя новую мачеху.
А новая княгиня оказалась действительно плодовитой, быстро понесла и родила дочку. Назвали Добронегой, а крестили Марией. Ее судьба сложится удивительно, через много лет Ярослав выдаст младшую сестру замуж за польского короля Казимира.
Но вернуться к делам в Турове пришлось. Теперь принесли весть, что Святополк в сговоре с Болеславом. За Туровским князем стояла вся его земля, да и среди других земель Руси сторонников немало. Многие города обижены Киевом, в стольный град издавна идет большая часть повоза, туда оттекают люди, великий князь забирает в дружину сильнейших, лучших. Киев стягивал на себя торговые пути, ослабляя другие города. Соперничать с ним мог только Новгород, но и тот все чаще против князя Владимира, и сидит там сильный Ярослав…
Владимир вспомнил о словах про сговор двух братьев. Им не о чем сговариваться, сидеть вдвоем на киевском столе не станешь, это не времена Аскольда и Дира. И все же не зря же твердил Микула про посла от Святополка к Ярославу…
Немного погодя сотник гнал лошадь, торопясь в Туров. Поручено привезти туровского князя в Киев вместе с семьей. Следом за сотником гнал коней и десяток дружинников. Вооружены по-походному, но не более. Ни к чему, в Турове дружина
Не сразу удалось убедить ехать с супругом княгиню Марину, все отговаривалась недугом. Но как бы то ни было, кавалькада двинулась в путь. Княгиня с Рейнберном ехали в возке, ради тепла и удобства выстланном пушистыми шкурами. С собой в возок не взяли даже никого из слуг, видно, разговоры собирались вести тайные. Святополк усмехнулся: дура, болтай о чем хочешь, в Киеве я тебя быстро приструню. И Рейнберну твоему добра не видать! Беспокоило князя только одно – ответ из Новгорода от брата Ярослава принести не успели. Может, потому отвечать не стал, что сам в Киев торопится вот так же? Хорошо бы… Мстислав и остальные его беспокоили гораздо меньше. Мстислава он прижмет печенегами, с которыми у тестя Болеслава уговор. Святослав всегда сидел тихо у себя в древлянской земле. Другие братья слабы, считаться надо только с сильным Ярославом и его Новгородом.
Дорога способствовала к размышлениям, Туровский князь думал над тем, почему брат так и не прислал ответ из Новгорода. На сей раз он отправил к Ярославу человека тайно от всех окружающих и точно знал, что человек дошел. Но ответа все не было… В душу заползало нехорошее подозрение, что Ярослав поведал о его предложении князю Владимиру. Тогда плохо, тогда в Киеве его ждет только узилище. Может, не ехать? А куда денешься? Да и не один он, Марина вон в возке с Рейнберном. Князь Владимир не может не считаться с дочерью короля Болеслава, да и епископа уважать должен. Святополк чуть успокоил сам себя, что не рискнет князь круто обходиться ни с самим Святополком, потому как он старший сын, ни с княгиней Мариной, ни с Рейнберном. Знать бы, как ошибается…
Зимний путь удобен, но и тяжел одновременно. Ехали по рекам, чтобы не плутать среди снегов. Пришлось осторожничать, потому как Днепр еще долго подо льдом будет, а вот Припять уже местами на солнышке подтаяла. В одном месте чуть не угодили в полынью. После того разделились так, чтобы впереди ехали дружинники, что посильнее, и сзади тоже. Княгиня сидела, закутавшись в меха по самые глаза не столько из-за мороза, сколько от напряжения. Тряслась, точно предчувствовала что-то. Рейнберн был мрачен и молчалив.
Когда наконец вывернули на Днепровский стрежень, уже и сам Святополк заметно нервничал. Причалы пусты, но Торг привычно гудел сотнями голосов. Лошади резво вынесли возок наверх, там дорога пошла уже по улицам. Проехать тяжелее, потому как и саней навстречу много, и всадников тоже. Да и пеших киевлян много. Живет город что летом, что зимой.
К княжьему двору выехали тоже резво. Святополк оглядывался, ища изменения, которые произошли за последние годы, пока не бывал в Киеве. Углядел маковки двух церквей, в остальном ничего не понял. Есть новые дворы, лавки вон на Торге тоже, но на самом дворе немногое поменялось. Главное – все спокойно, это уже хорошо. Но на дворе народу немного, незаметно, чтобы собрались вместе сыновья князя Владимира.