Святослав
Шрифт:
Странным кажется само направление движения Святослава «на Оку-реку и на Волгу». Как уже отмечалось, летопись вполне определенно помещает вятичей на Оке, где сел «с родом своим» легендарный Вятко. Что же касается Волги, то в ее верховьях летописец размещает кривичей, а у места впадения в нее Оки – мурому, черемисов и мордву {253} . По археологическим данным также выходит, что поселения вятичей не доходили до Волги. Зато на нижней Волге жили хазары. Отсюда А. А. Шахматов и Д. С. Лихачев сделали вывод, что Святослав и направился сразу на Волгу, против хазар. Что же касается вятичей, то диалог Святослава с ними появился позднее как вставка в первоначальный рассказ о войне с хазарами, в качестве мотивировки этого похода. Исследователи обратили внимание на то, что практически сразу Святослав нарушает приписываемое ему летописцами правило – предупреждать врагов о своем появлении заранее. Но если убрать из текста сообщение о вятичах, то все встанет на свое место: «„Хочу на вас идти“… Пошел Святослав на хазар. Услышав об этом, хазары вышли навстречу…» и т. д. «Весь поход Святослава получает большую целеустремленность: Святослав идет прямо к нижнему течению Волги, не поднимаясь безо всяких видимых к тому оснований и результатов к Оке» (Д. С. Лихачев) {254} . Но куда же тогда делись вятичи? А. А. Шахматов считал, что в первоначальном летописном повествовании после похода на Волгу рассказывалось о встрече с вятичами, захвате Белой Вежи, ясах, касогах и возложении дани на тех же вятичей {255} . Не слишком ли запутанное объяснение?
Для того чтобы разобраться в возникшей путанице и понять, что хотел нам сказать летописец, внимательнее присмотримся к имеющимся на сегодняшний день материалам о расселении вятичей. По данным археологических раскопок, вятичи действительно сформировались как отдельное образование на верхней Оке. Славяне появились здесь в VIII-IX веках. А в IX-X веках начинается продвижение вятичей в соседние регионы. Они проникают в более северные земли, небольшими группами оседают в бассейне реки Москвы, а в XI веке массово расселяются на западных землях Среднего Поочья. Движение вятичей вниз по Оке продолжается до устья Прони, они оседают в бассейне и этой реки. Одновременно с движением на север вятичи начинают заселять и донские земли. Здесь, в области верхнего и среднего Дона, уже жили славяне, представители так называемой «боршевской культуры» (археологи назвали культуру по одному из исследованных городищ в селе Боршево Воронежской области), о которых ничего не знает «Повесть временных лет». Определить племенную принадлежность носителей боршевской культуры сложно. Это были выходцы из разных праславянских племенных образований. Их поселения зачастую были основаны на старых скифских городищах. Вновь основанные городища были защищены системой валов и рвов, немалое их число располагалось на островах. Основу экономики боршевского населения составляло пашенное земледелие, но боршевцы занимались также скотоводством, охотой, рыбной ловлей и бортничеством. Начав переселяться в Подонье на рубеже IX-X веков, вятичи вскоре составили основное ядро местного славянского населения. На Дону славяне продержались до конца X века, а затем в значительной массе покинули свои поселения под давлением печенегов, переместившись в Рязанское Поочье {256} .
Выходит, часть вятичей во времена Святослава жила на Дону. Поэтому вполне естественно, что, отправившись в эти земли, князь столкнулся с хазарами и их форпостом на донских землях – Саркелом (Белой Вежей). В середине X века хазары были не в том положении, чтобы забираться за данью к вятичам, жившим на Оке. Другое дело – славяне, занимавшие Подонье. Но во времена, когда составлялись летописи, вятичей на Дону уже не было, однако они по-прежнему жили на Оке. Зная о войне с хазарами за вятичей, летописец и направил князя на Оку {257} . Впрочем, можно предположить и то, что, двигаясь со своими войсками на вятичей, Святослав действительно вначале достиг Верхней Оки, а затем, перебравшись на Дон, поплыл вниз, к тем вятичам, что еще платили дань хазарам, далее к Белой Веже, в земли ясов, вдоль побережья Азовского моря, к касогам. В целом сообщение о вятичах как о причине войны с хазарами вовсе не кажется неким инородным телом, вставленным в рассказ о походе Святослава на хазар. Напротив, лишним выглядит добавление «и на Волгу». Зачем оно появилось в тексте? Об этом еще пойдет разговор в одной из следующих глав. А пока вернемся в Подонье. Жаль, что слова летописца о столкновении Святослава с вятичами столь скупы. Мы не знаем названий их городищ, имен князей, короче, всего того, что составляет те детали, из которых складывается историческое повествование. Каким богатством теперь кажется летописный рассказ о мести Ольги древлянам! Ничего мы не можем прибавить к двум-трем летописным строчкам и о столкновении Святослава со славянами верхнего и среднего Дона. Назван лишь один город в этом регионе – Белая Вежа – да и тот хазарский. К нему и обратимся.
В середине 830-х годов к василевсу ромеев Феофилу прибыли представители хазар – послы кагана (царя, не обладавшего реальной властью) и бека (всесильного заместителя кагана), которые передали просьбу хазарских владык: в назначенном месте построить для них крепость. Феофил послал к ним спафарокандидата (чиновника невысокого ранга) Петрону, по прозванию Каматир, который вместе с сопровождавшими его людьми отплыл в направлении Херсона. Здесь посланцы императора пересели с хеландий на транспортные суда и, обогнув полуостров, прошли через Боспор Киммерийский (Керченский пролив) в Меотиду (Азовское море). Вскоре они достигли места впадения в море Танаиса (Дон) и продолжили свой путь вверх по этой реке. Спустя какое-то время ромеи увидели на высоком береговом мысе руины заброшенной крепости. Место было великолепное, ибо с высоты крутого склона на большое расстояние прекрасно просматривались и река, и ее окрестности. Обгоревшие стены с башенными выступами значительной толщины, облицованные тесаными блоками белого камня, могли послужить основой новой постройки или, на худой конец, дать для нее материал. Судя по всему, крепость погибла сравнительно недавно, но на вопрос о том, когда это произошло и кто ее сокрушил, добиться ответа от сопровождавших хазар Петрона и его люди так и не смогли. Те или действительно ничего не знали, или не хотели распространяться на эту тему. Удалось узнать лишь, что после случившейся катастрофы этот окраинный городок стоял какое-то время заброшенным и ни одна живая душа сюда не попадала. Но когда власти каганата решили построить в этих местах новую крепость и люди вошли в правобережные руины, их глазам открылась ужасная картина – двор крепости, ее жилища были завалены останками жителей, в основном женщин и детей (мужчины были убиты, обороняя стены); ворвавшиеся внутрь враги разграбили, а затем запалили внутрикрепостные постройки. В некоторых домах-полуземлянках убитые лежали целыми семьями, а по двору крепости и между постройками шныряло зверье, растаскивая кости непогребенных. Останки погибших кое-как засыпали камнями и землей там же, где их и обнаружили. Из приведенных рассказов византийские чиновники и архитекторы поняли только то, что строить им предстоит в другом месте {258} .
Наконец добрались до пункта назначения. Здесь Танаис образовывал небольшую излучину, на этом мысе и предстояло построить крепость. Возводить стены было не из чего, поскольку в прилегающей местности не имелось подходящего для строительства камня. Однако заказчики и не думали переносить стройку, им было важно обезопасить именно это место близ реки. Кроме того, на левом берегу Танаиса на расстоянии в один день пути не было более ни одного подходящего места, где можно было бы что-нибудь вообще построить. Для Саркела выбрали редкий незаливной, поднятый над поймой участок. Соорудив печи, строители наладили выпуск кирпича, готовя известь из мелких речных ракушек. Выпускаемый по их рецепту, но местными мастерами кирпич не мог не заинтересовать ромеев, он был значительно толще и меньше того, что использовался у них на родине. В Хазарии из этого строительного материала не имел права строить никто, кроме самого кагана. Предоставив местным изготовление кирпичей, которых могло понадобиться несколько миллионов, византийские архитекторы занялись планировкой крепости. Здесь-то уже все было сделано в соответствии со вкусами проектировщиков: «абсолютно правильные прямые утлы, точное соблюдение принятой ориентировки (углами по странам света) всех кирпичных строений, общие стройные и строгие пропорции прямоугольной крепости, выступающие пилоны ворот, умело „вписанных“ в расширенных для этого серединных башнях, свидетельствуют о том, что работа
Петрона и его люди не могли не отметить, что хазары ждали врага откуда-то с запада. С помощью возведенных на искусственном острове укреплений предполагалось не контролировать передвижения судов по Танаису (в это время речному пути здесь ничто не угрожало), а охранять переправу через реку и подступы к воде по суше. Кроме этого, в задачу размещенных в крепости воинов входила таможенная служба.
В районе Саркела скрещивались несколько наиболее крупных сухопутных дорог, пересекавших земли каганата. Одна из них шла на юго-восток от Саркела к реке Сал, а далее разветвлялась. На юго-запад дорога шла на расстояние примерно в 400 километров до Кубани, а затем разделялась на две – свернув на запад, можно было попасть на Тамань и в Крым, повернув на юг – пройти через горы в Грузию. Если же от Сала путешественники направлялись на юго-восток, то они могли добраться в низовья Волги, к Итилю – столице хазар, а отсюда можно было, двигаясь на юг, вдоль Каспия, пройти к Дербенту и далее в богатые страны Востока. Значение Саркела не ограничивалось только его положением на путях внутри Хазарского каганата. Ведь он был выстроен на скрещении путей, которые к тому же являлись западным ответвлением Великого шелкового пути. Шелк шел из центра Китая в Среднюю Азию и через Хорезм к Итилю, а далее, как уже было сказано, – к Саркелу, а отсюда – в Крым и Грузию. Вдоль всех этих дорог на расстоянии дневного перехода (примерно 30 километров) стояли более или менее укрепленные караван-сараи, в которых можно было укрыться от охотников до легкой наживы и отдохнуть. Такой хорошо укрепленной стоянкой для купцов и был поначалу Саркел.
Крепость имела форму прямоугольника длиной в 186 и шириной в 126 метров. Толщина стен достигала 3,75 метра (несколько меньше, чем у ее погибшего предшественника на правом берегу, с толщиной стен в четыре метра), по углам были поставлены массивные квадратные башни, на пять метров выступавшие за наружную линию стены. В двух из них – на северо-западной и северо-восточной сторонах – находились ворота. Главными были ворота на северо-западной стене – массивные, окованные железными листами. Проход в них по ширине составлял 4,5 метра и был вымощен каменными плитами. У входа были выстроены караульные помещения для воинов, охранявших основной въезд в крепость. Вторые ворота были вдвое уже и выходили прямо к реке. Внутри Саркел был разделен на две части (северо-западную и юго-восточную) поперечной стеной толщиной три метра. В юго-восточной части крепости не имелось внешних ворот. Противник мог проникнуть через вышеописанные ворота только в северо-западную часть и уже здесь натолкнуться на новое препятствие – очередную стену. За этой стеной была цитадель – последнее убежище для защитников крепости. Ее посещать путешествующим было совсем необязательно. В северо-западной части Саркела для них и так были созданы все условия: построены два караван-сарая с внутренними дворами, несколькими комнатами для гостей и большими помещениями для скота. Они занимали четвертую часть всей территории крепости. Здесь можно было с комфортом отдохнуть и принести благодарственные жертвы богам. Тут же находились гончарная мастерская и кузница.
У входа в цитадель стояли два караульных помещения. Территория цитадели тоже была разделена стеной на две части – северо-восточную и юго-западную. В центре северо-восточной половины располагался комплекс общественных построек {261} . А в юго-западной части находились склады оружия и провианта, казармы для воинов. Здесь же была построена еще одна башня – донжон, последний рубеж обороны. Но в условиях мирного времени это было прежде всего жилище начальника гарнизона крепости.
К началу X века положение крепости резко изменилось. Шелковый путь прекратил свое существование. Шелковые ткани перестали поступать из Китая, их основным поставщиком в Европу стала теперь Византия. А через Саркел товары везли вверх по Дону, до поворота его на север, далее – волоком до Волги, по ней до Итиля и дальше по Каспийскому морю. Значение сухопутного пути пало, печенеги заняли донские степи, их владения простирались вплоть до Саркела, границей между ними и Хазарией стал Дон. Теперь главной задачей Саркела было охранять владения каганата от печенегов и контролировать ситуацию в землях данников-славян. За счет притока людей в хорошо укрепленную крепость ее население начало быстро увеличиваться. Все это, в свою очередь, привело к перестройке Саркела и превращению его из таможенного пункта в город. Людям нужно было где-то жить, желательно под защитой городских стен, и потому они начали расчищать пространство для своих построек, убирая все, что казалось теперь ненужным. Были разобраны караван-сараи, их частично сохранившиеся стены послужили основой для небольших жилых домиков. Кое-где сохранились комнаты для гостей, новые хозяева перестроили их в свои постоянные жилища. В возникших постройках сложили печи из вывороченного кирпича. Дворы караван-сараев также были застроены домиками-полуземлянками с камышовыми крышами. Постройки облепили крепостные стены внутри города. Открылись ремесленные мастерские, в округе поселились земледельцы и скотоводы, тянувшиеся поближе к безопасному месту. Обитали они и в городе. Рядом с ним пасли стада овец, коров, табуны лошадей. На лето их отгоняли в степь. Крепость, в которой прежде поддерживался идеальный порядок, стала зарастать мусором, приобрела неряшливый вид. Воины в городе по-прежнему имелись. Даже в Константинополе знали, что гарнизон Саркела составляет 300 человек, сменяемых ежегодно. Правда, теперь смены производились все реже, да и в число защитников города входили в основном нанятые кочевники – гузы (или огузы, известные русским как «торки») или все те же печенеги. В самом городе хазар также почти не было. Как и в IX веке, здесь жили в основном донские болгары (еще один осколок их орды, кроме тех, что в ходе переселения осели на Кубани, Средней Волге и, в значительной степени, на Балканах). Встречались в городе и славяне. Деградировала даже цитадель, в которой и размещались воины-кочевники, жившие в наземных разобранных юртах. Проходы в нее были плотно и беспорядочно застроены, северо-восточную часть освободили от построек, теперь тут была базарная площадь. Даже наиболее укрепленная часть цитадели с башней (донжоном) была застроена домиками, окружавшими их хозяйственными постройками, ямами и погребами. Донжон превратился в большой жилой и богатый дом местного правителя, окруженный жилищами обслуги и воинов.
Таким Саркел и увидели воины Святослава. «Повесть временных лет» сообщает, что захвату города русами предшествовало столкновение с войском хазар, возглавляемым неким «князем Каганом». Закончилось сражение победой русской стороны. Сомнительно, чтобы на эту окраину рассыпающегося под ударами соседей каганата подошло войско, которое лично возглавлял каган – священный царь хазар, обычно живший затворником в своем дворце в Итиле на нижней Волге, окруженный женами и наложницами. Возможно, летописец, слабо разбиравшийся в запутанной структуре верховной власти хазар, от государства которых к XI веку не осталось и следа, назвал «каганом» его энергичного заместителя – бека, обладавшего реальной властью и предводительствовавшего войском. Но еще более вероятно, что появление в повествовании некоего князя хазар, носящего имя «Каган» (это в летописи не титул, а личное имя), – очередная дань фольклорной традиции. Кто же, как не «князь Каган», должен противостоять на поле боя князю русов?! Летописец знал, что так называли хазары своего владыку, такое имя он и дал князю, противостоявшему Святославу. Возможно, что оборону Саркела от русов действительно возглавлял какой-то хазарский князь, наместник кагана в этом городе. Возможно и то, что осаде города предшествовало столкновение кочевников гарнизона с русами вне стен Саркела.