Святославичи
Шрифт:
Гремысл отхлебнул из чаши темного рейнского вина, крякнул и повторил:
– Да, не углядели.
– Затем весело взглянул на Святослава и произнес с улыбкой: - Доброе у тебя вино, князь. Ох, доброе!
– Не у меня, а у княгини моей, - невозмутимо поправил воеводу Святослав.
– Это ей, не мне, шлет германские вина отец ее, граф штаденский. Однако ты зубы мне не заговаривай, старый лис. Разговор к Ростиславу веди.
Гремысл, словно сокрушаясь над чем-то, закивал своей темно-русой головой и поставил недопитую чашу на стол.
– Я все думаю, княже, как это Ростислав с дружиной своей сумел незаметно в город войти?
– промолвил воевода, отправляя в рот ломтик вяленой свинины.
– Не иначе, свои люди у него имелись в Тмутаракани иль среди
– Почему, Гремысл?
– Святослав испытующе поглядел в глаза воеводе.
– Тмутараканские греки в войске не служат в отличие от хазар и накануне прихода Ростислава хазарский тадун [5] зачем-то отлучался из города. Мне он сказал, что уходил ловить конокрадов. Я еще подумал тогда, что не его это дело за конокрадами гоняться, послал бы кого-нибудь из своих помощников.
[5] Т а д у н - хазарский наместник-военачальник.
Гремысл икнул и опять отхлебнул вина из чаши.
– А велика ли у Ростислава дружина?
– поинтересовался Святослав.
Гремысл надкусил соленый огурец и, смачно жуя, стал перечислять:
– Волынян с ним было сотни две… новгородцев поболе трех сотен да угров сотни полторы… да половцев около сотни. Еще были с Ростиславом какие-то бродячие хазары, но тех было десятка четыре, не больше.
– И вся дружина конная?
– Вся, князь. И кони у всех были добрые, особенно у угров.
– Чай, не добрее ваших-то!
– сердито вставил Святослав. Гремысл пожал плечами и облизал пальцы.
– Знаешь, кто был вместе с Ростиславом, княже?
– Воевода по-особенному взглянул на Святослава.
– Ей-богу, не поверишь!
Святослав слегка прищурил свои светло-голубые глаза и впился в Гремысла пронизывающим взглядом.
– Кто?
– Вышата Остромирич, новгородский тысяцкий, - ответил воевода.
Святослав ударил по столу кулаком, так что вздрогнула лежащая на полу лохматая охотничья собака.
– Я за них пред Изяславом заступился, а они как мне отплатили за добро!
– воскликнул князь.
– Натворили дел и за степями спрятаться надумали, горе-воители! Вот ужо доберусь я до них!
Теперь уже Гремысл вопросительно посмотрел на князя, догадываясь, что он не знает того, что знает Святослав.
– Три месяца тому назад Ростислав покинул стольный град Владимир и нагрянул в Новгород с дружиной, - стал рассказывать Святослав.
– Старший сын Изяслава Мстислав, князь новгородский, встретил Ростислава по обычаю хлебом-солью. А Ростислав ему на это прямо в глаза и молвит: «Не по праву ты занимаешь стол новгородский, но по самоуправству отца своего. Дед наш Ярослав Мудрый мне Новгород завещал и Ростов, и Суздаль иже с ним, а посему я здесь с мечом в руке. Либо тебе не княжить в Новгороде, либо мне не жить на белом свете!»
И почала тут Ростиславова дружина рубить людей Мстислава. Сам Мстислав насилу спасся в детинце новгородском, туда же сбежались верные ему бояре новгородские, челядь ихняя и уцелевшие дружинники Мстислава. Вышата Остромирич тем временем созвал вече на торгу и звал простых новгородцев встать за Ростислава, который родился и вырос в Новгороде, а Мстислава призывал гнать взашей и всех киевлян вместе с ним. Посадник Порей еще больше народ взбаламутил, ратуя за Ростислава. Не знаю, про какие там кренделя небесные он неслухам новгородским наплел, только поднялась вся Торговая сторона за Ростислава. Ростислав с дружиной занял Ярославово дворище и все имение Мстислава разграбил. Потом черный люд и воинство Ростислава двинулись на Софийскую сторону, где возле церкви Сорока Мучеников произошла у них сеча с дружиной Мстислава и бояр новгородских. И одолели черные люди лучших.
После чего Мстислав заперся в детинце и послал гонца в Киев к отцу, выручай, мол, а не то полетят наши головы с плеч!
Изяслав живо дружину собрал да на девятый день
[6] …на Мефодия - 3 июля.
[7] …на Аграфену Купальницу - 6 июля.
[8] …в Петров день - 12 июля.
Изяслав решил было, что Ростислав либо к Всеволоду в Полоцк уйдет, либо обратно на Волынь, и поспешил взять в заложники жену и детей Ростислава, дабы было чем с ним торговаться.
А Ростислав возьми да и объявись у меня в Чернигове! Повинился он передо мной за злодеяния свои в Новгороде, чуть не на коленях умолял заступиться за него перед Изяславом, а нет, так, говорит, убей меня сам, ибо некуда мне деться. Жаль его стало, ведь повинную голову и меч не сечет. Отправил я послов к Изяславу с известием, что Ростислав у меня, и просил за него в память об отце его Владимире, нашем старшем брате. Но Изяслав закусил удила и потребовал, чтоб я заковал Ростислава в железа и привез к нему в Киев. Дескать, он сам решит, что делать с Ростиславом.
– Святослав глубоко вздохнул, затем взглянул на Гремысла, внимавшего каждому его слову, и продолжил: - Мне бы исполнить повеление Изяслава и выдать ему Ростислава с головой, так нет, гордыня во мне взыграла! Тут еще супруга моя со своими советами влезла, и в результате отказал я Изяславу. Не то что не выдал ему Ростислава, на коем была кровь многих христиан, но даже посадил его князем в Курске. Вот только недолго княжил над курянами племянничек мой. В Семенов день [9] вышел из города с дружиной и сгинул незнамо куда. Теперь-то мне понятно, в какую сторону он коней своих направил.
– Святослав сдвинул брови.
– Стало быть, расправил орленок крылья, желая взлететь повыше. Посчитал недостойным для себя стол курский!
[9] …в Семенов день - 14 сентября.
– Прости меня, князь, за прямоту, но Глеб у тебя не воитель в отличие от Ростислава, - сказал Гремысл, вновь принимаясь за еду. Теперь он знал все, что ему надлежало знать как близкому другу Святослава, и решил ответить откровенностью на откровенность.
– Рассуждать здраво Глеб умеет и даже блистает умными изречениями в беседах с людьми духовными, а вот с дружиной своей разговаривать не может. А князь должен жить с дружинниками своими душа в душу! Разве не так?
– Так, - согласился Святослав.
– И потом, уж больно Глеб набожен: с молитвой ложится, с молитвой встает. Монахов да юродивых всяких будто бояр привечает. Молвит порой, как по Святому Писанию, и поступки свои ладит по нему же. Вместо того чтобы с дружиной своей совет держать о том, как совладать с Ростиславом, Глеб к епископу Варфоломею за советом обратился. А тот, знамо дело, наплел ему «не убий» да «не навреди». Вот у сына-то твоего, княже, руки и опустились. Пришел ко мне и говорит: «Не подниму меч на брата, но уступлю ему стол тмутараканский, ибо не пристало христианину отвечать злом на зло». Я хотел было возразить на это, да по лицу Глеба увидел, что не дойдут до него мои речи, и промолчал.