Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека
Шрифт:
— Знаю, знаю, — Вил окончательно выпрямился. — В этом-то и дело. Мы не понимаем мотиваций поступков молдогов. Потому Совет Трехпланетья наломал дров во время переговоров с послом Руном и его братьями-послами. Поэтому я и прилетел на Землю — помочь Совету. Но едва я открыл рот, как Брейт спустил на меня Всемирную полицию…
— Брейт? Амос Брейт? — вырвалось у Калли.
— Да, именно он. Я познакомился с ним еще на Калестине. Поэтому мне удалось добиться аудиенции. Но он мне не поверил. Дело в том, что наша культура построена на противопоставлении понятий «правильно» и «неправильно». Но для
— Хорошо, тогда объясни мне причину, по которой молдоги требуют себе Плеяды? — спокойно, даже вкрадчиво спросил Каллихэн.
— Конкретную причину? Она мне неизвестна. Я специалист-антрополог, политикой не занимаюсь. Но абсолютно уверен, что с точки зрения молдогов причина имеется, и вполне разумная — в их понимании, конечно. Выяснить ее сможет лишь тот, кто умеет думать, как молдоги, и знает их культуру.
— Так ли это? — задумчиво сказал О’Рурк и вдруг решил сменить тему. — Ну, а Доук? Он здесь причем?
— Доук? — в первый раз за все время Вил отвел глаза. — Тауншенд появился здесь немного позднее меня. Он почти год нелегально провел на Земле… Искал кого-то — пока его не сцапала полиция. С ним пришлось повозиться. Понимаешь, он несгибаемый человек. Он сказал им правду, они ему не поверили, тогда он вообще перестал говорить. Сюда его привезли в очень тяжелом состоянии — он был хуже, чем ты, даже намного хуже. Ну, а я немного разбираюсь в медицине и помог ему выкарабкаться… Так мы и стали товарищами.
— Так, так, — пробормотал Калли, но мысли его были далеко; с лихорадочной быстротой он оценивал и сравнивал факты и предположения, мозг его работал чуть ли не со скоростью компьютера. Он даже забыл о присутствии Джемисона и не расслышал слов, с которыми обратился к нему седой.
— Что?
— Я сказал — что здесь смешного? Почему ты улыбаешься? — Вил пристально смотрел на О’Рурка.
— Улыбаюсь? — Только теперь Каллихэн вдруг осознал, что у Вила в самом деле были причины для недоумения.
— Если только можно назвать это улыбкой. Больше напоминает волчий оскал. Брейт был твоим другом — на Калестине, когда ты еще был ребенком?
— Он принял меня в семью, — объяснил Калли, и улыбка тут же исчезла. — Я жил в губернаторском особняке. Родителей убили сбежавшие преступники, скрывавшиеся в буше. Брейт знал моего отца еще на Земле. Шесть лет я прожил с ним и его дочерью, а потом сам отправился в буш, стал охотником-траппером. Через два года Брейт оставил пост губернатора, сторонники отозвали его для дальнейшей политической деятельности на Землю.
На миг воспоминания о Калестине, об Алие и ее отце вновь ожили, угрожая поглотить внимание, но ситуация требовала иного направления мыслей. О’Рурк мысленно потер рукой лоб, отодвигая воспоминания подальше, в самый темный уголок памяти, и постарался вернуться к действительности.
— Значит, все арестованные, включая Правление, верят в заговор Приграничья против Старых Миров?
— Да, —
Калли поднялся и покинул их «берлогу» под лестничным пролетом; Вил последовал за ним.
— Тогда нужно поскорей встретиться с Правлением, — сказал О’Рурк и вновь улыбнулся. — Если вы с Доуком хотите получить места в шлюпке.
— Если мы с Доуком… — ошарашенно повторил Вил. — Но как же теперь это возможно? — Он замолчал. — Только минуту назад ты сам назвал эту идею безумной фантазией… плодом горячечного воображения страдающих манией преследования правителей Старых Миров!
— Так оно и было, — жизнерадостно объяснил Калли. — Но теперь все переменилось — ровно тридцать секунд назад. Ты мне покажешь, как найти это ваше Правление или нет?
— Если хочешь.
Не спуская с Каллихэна изумленного взгляда, Вил обошел вокруг него и начал подниматься по металлическому трапу. — Я тебя отведу. Ты сказал: «Все переменилось»?
— Именно так я и сказал, — подтвердил Калли, поднимаясь по ступенькам вслед за стариком. — Ровно тридцать секунд назад меня осенило: имеется реальная возможность превратить фантазию в действительность.
Вил обернулся и взглянул на Калли в упор.
— И все равно — не понимаю, — сказал он.
— Сдается мне, что ключ к разгадке — причины, по которым молдоги требуют вернуть Плеяды. Если с твоей помощью мы эти причины выясним, то нам, быть может, удастся все-таки провернуть этот захват власти — с выгодой для всех, кого это касается.
5
Четыре месяца и несколько дней спустя наблюдатель, парящий над верхней палубой Станции номер один подобно морской чайке, мог бы заметить несколько человек, чью одежду составляли лишь драные штаны. Люди работали у сетчатого металлического леерного устройства, которое было им по грудь. Ограждение шло по всему периметру платформы — кроме зоны свалки мусора и отходов. В этом месте в океан сбрасывались остатки еды, поддерживая изобилие акул, неусыпно патрулирующих воды вокруг станции. Одним из людей, занятых работой, был Каллихэн. Он счищал краску на одной из толстых леерных стоек — или, скорее, делал вид, будто счищает. Как и все остальные немногочисленные трудовые наряды для верхней палубы, эта работа служила предлогом провести несколько часов на свежем воздухе и солнце и заключалась не в выполнении задания, а в том, чтобы и для следующих смен остался достаточно не законченный кусок.
В данном конкретном случае Каллихэн занимался областью старой краски, очертаниями напоминавшей Ирландию. Смена за сменой Калли с любовью оттачивал ее береговую линию.
Вскоре мимо прошел заключенный, тащивший несколько ящиков. Откуда-то выпал небольшой предмет и откатился в сторону О’Рурка. Тот внутренне напрягся, сохраняя внешнюю безучастность. Не прерывая работы, он краем глаза рассматривал подкатившийся предмет. Это была старая деревянная фишка для игры в шашки. Края у нее стерлись, и теперь она больше напоминала маленькое красное колесо. Калли заставил себя успокоиться. Впервые красное колесико появилось на верхней палубе, вотчине охраны. Очевидно, произошло нечто из ряда вон выходящее.