Святой: гарпун для Акулы
Шрифт:
— Ага, Пашечка! — приторно-сладким голосом произнесла вокзальная фурия. — Все до мелочей изложу. Оскорбления, угрозы… Буковка в буковку.
Рация не отвечала. Краем Глаза Новиков видел, как парень тряс черную коробочку, надавливал пальцами на кнопку, дергал антенну.
— Дерьмовая у тебя техника, — хмыкнул он.
— Зато наручники хорошие, — ухмыльнулся милиционер и снял с поясного ремня стальные браслеты.
Поглазеть на бесплатное зрелище собралась целая толпа.
Молодой папаша громко возмущался совсем
«Не дам браслеты надеть! — с холодной яростью подумал Новиков. Никогда больше зеком не буду. Вырублю мента, а там будь что будет».
Мышцы не потеряли своей упругости за годы отсидки и были готовы к действию.
«Не прикасайся ко мне, — молился в душе недавний зек. — Глупенький мент, ты даже представить не можешь, что я вынужден буду сделать с тобой. Уходи поскорее…»
Роковая секунда приближалась. Щелкнули кольца наручников.
— Руки давай! — уверенным баском приказал милиционер.
Его перебил незнакомый Новикову голос:
— Одну минуточку! Это мой хороший знакомый и очень порядочный человек. Товарищ милиционер, притормозите!
Говоривший произнес свою речь не спеша, тоном знающего себе цену человека. Никакого страха перед представителем власти в его голосе не чувствовалось. Так разговаривают начальники высокого ранга и крупные мафиози.
— Возмутительно!
— Чего? — недоумевающе протянул милиционер.
— Где служебная этика? Где уважение к демократическим свободам граждан возрожденной России? — сыпал вопросами самоуверенный голос. — Набросились, как энкавэдэшные держиморды. Хорошо, что хоть стрелять не начали!
Новиков украдкой обернулся.
Отменно одетый молодой джентльмен подмигнул ему. На господине был распахнутый плащ, под ним темно-синий двубортный пиджак, рубашка в мелкую полоску, серые брюки, замшевые, немного испачканные вездесущей верхотурьевской грязью туфли. Костюм дополнял пестрый галстук «а-ля восход солнца на Таити».
Профессиональные кутюрье нашли бы в костюме говорившего массу изъянов, но для сотрудника районного отделения милиции сей прикид был верхом совершенства. Позволить себе носить столь шикарные шмотки мог исключительно авторитетный человек. Так, во всяком случае, расценил блюститель порядка.
— Отойдите, гражданин! Вы мешаете правоохранительным органам, артачился милиционер, чтобы сохранить лицо.
— Во-первых, я не гражданин, а товарищ, — с достоинством ответил незнакомец. — Во-вторых, я лучший друг правоохранительных органов России и лишь поэтому позволяю себе сделать замечание несомненно выдающемуся постовому города Верхотурье.
Такая загадочная и одновременно изысканная речь окончательно сбила парнишку в форме с толку. Дуло пистолета, до сих пор направленное на Новикова, самопроизвольно опустилось вниз.
Джентльмен в светлом
— Что, собственно говоря, произошло?
— Вызвали… — сбивчиво забормотал милиционер. — Бабушки прибежали… Говорят, кассиршу грабят, а он под кассой сидит. Инка в него тяжелыми предметами бросается…
Отбивается, значит…
— Старушки-марафонцы примчались? — ехидно переспросил незнакомец. Посмотрите внимательно, товарищ младший сержант, эти бабушки жен декабристов помнят. Их возраст даже радиоуглеродным анализом определить нельзя.
А вы поверили их старческому маразму.
— Инна подтвердит! — растерянно сказал младший сержант. — Она заявление писать собралась.
Упакованный красавчик переключился на кассиршу. Он галантно подхватил подзаплывшую жирком даму и, не давая ей опомниться, что-то жарко зашептал на ухо. Постепенно рука джентльмена с локтя переместилась на талию, с которой в силу ее отсутствия соскользнула на солидных размеров ягодицы.
Презрительное, оскорбленное пофыркивание кассирши сменил легкий хохоток. Незнакомец обрабатывал толстуху минуты три, после чего она заявила:
— Кляузу на человека писать не стану. Сами разберемся.
— Как же так! — возмутился милиционер. — А нападение?
— Не было никакого нападения! — отрезала кассирша. — Сказала: сами разберемся!
— Нет, погоди! Я тебя за клевету привлеку! — забыв о задержанном, петушиным криком зашелся младший сержант.
Новиков уже давно повернулся к окружающим лицом и опустил руки.
Несостоявшаяся трагедия перерастала в комедию.
— Ожлобел! — криком на крик отвечала скандальная баба — Билеты без очереди берешь! К теще вообще без билетов ездишь! Пацан сопливый! Фуражку нахлобучил и думаешь, что все можно?! А спрятавшись у меня в кассе, на дежурстве тебе пить можно?!
— Хорош чепуху молоть! — перешел к обороне младший сержант.
Но весовые категории противников были слишком разные. Кассирша бросилась на штурм:
— Может, еще кой-чего порассказать? Пусть люди послушают, что сосунки вроде тебя семейным женщинам предлагают! Куда глаза воротишь? Не стыдно?!
Кассирша намекала на что-то личное, о чем младшему сержанту говорить принародно явно не хотелось.
Воспользовавшись размолвкой между двумя недавними союзниками, незнакомец подошел к Новикову.
— Здорово, мужик! С зоны откинулся?
— Привет! — сдержанно произнес Виктор, не зная, чего ждать от непрошеного заступника. Зона приучила его к звериной осторожности, особенно по отношению к людям.
— С зоны… Худой, как церковная мышь, — критически окинул взглядом бывшего зека вальяжный господин.
— Курорт неважнецкий! — улыбнулся Новиков. — И подзадержался я тут.
— Отъешься! — ободряюще произнес незнакомец.
— Надеюсь… — Новиков нагнулся, чтобы собрать разбросанные кассиршей вещи.