Святой нимб и терновый венец
Шрифт:
Итак, Ульрих Кеплерс написал библейскую фразу в то время, когда в его квартире хозяйничал убийца. Всего через несколько мгновений профессор был убит. И наверняка он уже знал, какая участь его ожидает. Улучив момент, он отправил ей сообщение по факсу. И оно должно разоблачить убийцу. Наверняка если бы Ульрих знал имя злодея, то написал бы его. Если он этого не сделал, значит, он не знал, с кем имеет дело. Но для чего неизвестному человеку лишать Ульриха жизни, а затем отправляться в университет, чтобы убить другого профессора, устроить пожар и уничтожить торфяную мумию?
Все неизбежно
Надо же, какое стечение обстоятельств! Если бы тетушка Иоганна умерла на день позже... если бы машины на торфяных разработках попросту перемололи останки... если бы дети не решили прогуляться на болота и не нашли бы мумию... если бы она не проинформировала Ульриха...
Ранним утром следующего дня Элька прибыла в полицайпрезидиум, чтобы ознакомиться с отчетами экспертов. Она внимательно изучала сообщение об осмотре места убийства Ульриха, когда на столе у нее зазвонил телефон. Директор Брютнер пролаял в трубку:
– Шрепп, немедленно жду вас у себя!
Элька подивилась тому, что начальство пожаловало спозаранку. Обычно Брютнер прибывал в начале одиннадцатого, а сейчас часы показывали половину восьмого.
Директор, сцепив руки в замок на животе, встретил ее тяжелым немигающим взглядом. Не поздоровавшись и не предложив ей сесть, он спросил:
– Шрепп, как продвигается дело по факту смерти Кеплерса?
– Я как раз изучаю отчеты экспертов, – ответила комиссарша. – Господин директор, я должна вам сказать... на мой взгляд, гибель профессора Кеплерса и смерть профессора Клостермайера взаимосвязаны...
– А с чего вы взяли, что между этими двумя убийствами имеется связь? – удивился, ударяя ладонью по столу, Брютнер.
– Это очевидно, – буркнула Элька, – они работали вместе над... одним проектом...
– Вы имеете в виду торфяную мумию? – брезгливо заметил директор. – И что из того?
– И Ульрих, и профессор Клостермайер были уверены, что мумия, вернее, некий документ, обнаруженный ими в золотом тубусе, имеет чрезвычайное значение для хода истории, – сказала Элька.
Брютнер хмыкнул:
– Мумия, безусловно, занятный экспонат, но не более того, зарубите это себе на носу, Шрепп.
– Как же объяснить то, что оба профессора были убиты с промежутком всего в несколько часов, а мумия сожжена? – спросила Элька.
Брютнер вперил в подчиненную хищный взгляд и промолвил:
– Шрепп, вы, как всегда, ошибаетесь! У вас слишком богатое воображение! Да, профессор Кеплерс был убит, отрицать это бессмысленно. Но кто вам сказал, что был убит и Вернер
– Эксперты пришли к выводу, что на него напали, оглушили и оставили умирать в горящем кабинете! – выпалила Элька.
Директор холодно взглянул на нее.
– Я, в отличие от вас, Шрепп, беседовал с экспертами лично, и они не исключают следующее развитие событий: Клостермайер в результате падения ударился затылком, потерял сознание и задохнулся. Чем вас не устраивает такой поворот, Шрепп? Или вам обязательно требуется убийство, причем двойное? Да еще приплетаете к этому некую тайну торфяной мумии! Вот что я вам скажу, Шрепп, – продолжил наглым тоном директор, – я уже говорил с комиссаром Хайкером-Мором. И он согласен с моими выводами!
Еще бы, подумалось Эльке, Йенс Хайкер-Мор никак не может успокоиться, что должность старшего комиссара досталась не ему. Он был верным вассалом директора и ради того, чтобы посрамить Эльку, готов на все.
– Ну надо же! Он согласен! – пробормотала Элька.
– Вы что-то сказали, Шрепп? – рявкнул Брютнер. – Так вот, я уверен, что события развивались следующим образом: Клостермайер, которому в голову ударила слава, решил избавиться от Кеплерса, которого именно вы, Шрепп, вовлекли в свою авантюру с торфяной мумией. Кто знает, что именно они не поделили, возможно, Клостермайер хотел продать пресловутый золотой тубус на черном рынке, а Кеплерс противился этому, или они попросту не смогли договориться о доле, кому какая полагается. Поэтому Клостермайер убил Кеплерса, инсценировав самоубийство. Судя по тому, что в квартире последнего царит хаос, историк что-то у него искал, возможно украденный тубус или содержавшийся в нем документ. Затем, чтобы отвести от себя подозрения, он решил устроить пожар в университете, в своем бюро, однако в результате несчастного случая сам стал его жертвой. Убийца мертв, дело закрыто! Что скажете, Шрепп?
– Чушь, – коротко прокомментировала версию директора Элька.
Карстен Брютнер, краснея, заявил:
– Я так и знал, что вы не согласитесь с этой единственно верной версией, Шрепп! Известно ли вам, что в бюро Клостермайера найдены остатки веревки, которой был задушен Кеплерс, а также нож, при помощи коего ему были нанесены ранения?
– Их там оставил убийца, пытавшийся лишить жизни Вернера Клостермайера, – сказала Элька.
Тяжело вздохнув, Брютнер спросил:
– А улики у вас имеются, Шрепп?
– Пока нет, но в ближайшее время... – начала Элька, однако директор перебил ее:
– В самое ближайшее время, Шрепп, этим делом займется комиссар Хайкер-Мор. Вы же, Шрепп, отправитесь в отпуск!
– Я не собираюсь... – заговорила Элька, но Карстен Брютнер отрезал:
– Не забывайтесь, Шрепп, пока что я – ваш начальник! Понимаю, смерть профессора Кеплерса стала для вас тяжелым ударом. Подумайте о том, что если бы не вы с вашей торфяной мумией, то он был бы сейчас жив.
Кровь бросилась Эльке в голову. Произошло то, что случалось крайне редко, – она потеряла контроль над собой. Комиссарша подскочила к Брютнеру, сшибла с его носа очки и, утробно рыча, начала трясти того за плечи. Вжавшись в спинку кресла, директор выпучил глаза, раскрыл рот и завопил: