Святой нимб и терновый венец
Шрифт:
– Не беспокойтесь, падре, моя секретарша – не Лукреция Борджиа. Я слышал о смерти сотрудника комиссии по Латинской Америке. Ваш брат уверен, что яд, якобы содержавшийся в кофейнике, предназначался ему.
Дюклер медленно курил, я молчал. Наконец хозяин кабинета заговорил:
– Орден «Digitus Dei» был создан папой Бонифацием Восьмым в первый так называемый святой год, им же в церковный календарь и введенный, – в 1300 году. Впрочем, согласно другим сведениям, это произошло на год раньше или позже, но теперь точную дату не установить, ибо документов, если какие и были, не осталось даже в секретном архиве Ватикана. Хотя говорят, что папа только узаконил организацию, которая существовала едва ли не со времен первых христиан. Как бы там ни было, Бонифаций находился в неприязненных отношениях с тогдашним королем Франции Филиппом Четвертым по прозванию
Дюклер стряхнул пепел с сигареты и продолжил:
– Орден, членами которого являлись монахи, обладавшие познаниями в военном искусстве, медицине, а также алхимии и даже черной магии, насчитывал на момент своего создания не более двадцати пяти членов. «Перст Божий», так назвал его Бонифаций, ибо считал, что орден будет осуществлять не только его желания, но и волю Господа. Отсюда понятен и девиз, полученный этим церковным Моссадом: «Да будет воля Твоя». Как тогда, так и сейчас многие, идя на преступления, прикрывались волей Господа: дескать, того хочет Всевышний. После начала авиньонского пленения пап орден, собственно, только что основанный, ушел в подполье, но не прекратил своего существования. Говорят, его члены пытались прийти на смену тамплиерам, в те времена – самой могущественной организации в Западной Европе и на Ближнем Востоке, после того как все тот же жадный до богатств рыцарей-храмовников Филипп обвинил их в ереси, содомизме, поклонении демонам и прочих гнусностях и отдал под суд. Но у церкви не было сил противостоять королевской власти, и орден не смог активно сопротивляться Филиппу. Вроде бы не без интриг и колдовских сил, примененных «Перстом Божьим», после смерти Филиппа, весьма, надо сказать, скоропостижной, один за другим его соратники и друзья, третировавшие церковь, умерли, потеряли прежнее влияние и сами сгнили в застенках, обвиненные в мздоимстве и предательстве. А через несколько лет и вся династия Капетингов вымерла, уступив место новым властителям – Валуа. Такова, по преданию, месть «Перста Божьего» Филиппу и трем его сыновьям, поочередно правившим Францией и умершим в течение неполных пятнадцати лет.
– Осталось не так уж много и рассказать, – заметил, затушив окурок, глава пресс-службы. – Орден этот так никогда не стал столь же распространенным и влиятельным, как, скажем, тамплиеры, иезуиты или бенедиктинцы. Члены «Перста Божьего» на протяжении веков использовались папами для весьма сомнительных дел и являлись, как ни прискорбно, наемными убийцами Святого престола. Прикрываясь именем Господа, они совершили массу преступлений, причем в первую очередь не против врагов веры, а зачастую против личных врагов пап. С большим удовольствием к их услугам прибегали приснопамятный и до мозга костей грешный Александр Шестой из рода Борджиа, Юлий Второй, затеявший строительство собора Святого Петра, растянувшееся на почти полторы сотни лет, Лев Десятый, в миру Медичи, Сикст Пятый, очистивший Рим и окрестности от разбойников и проходимцев суровыми карательными мерами. Согласно официальной версии, папа Пий Шестой упразднил «Перст Божий» сразу после своего восшествия на престол в 1775 году. По иным сведениям, он сделал это для отвода глаз, принудив орден, как и во времена короля Филиппа, уйти в подполье.
– А другой Пий, Двенадцатый, его возродил? – поинтересовался я.
История ордена оставила меня совершенно равнодушным, хотя, признаюсь, я был удивлен обширными познаниями в данном предмете, продемонстрированными Майклом Дюклером.
– Вроде бы так. Хотя никто не может с достоверностью заявить об этом, – заметил Дюклер. – Пий, как известно, был озабочен ситуацией в тогдашней Италии, боялся, что Советы свергнут короля
– Как же церковь, проповедующая любовь к ближнему, может обращаться к помощи монахов-убийц? – спросил я строго.
Дюклер развел руками и отхлебнул кофе:
– Это, как говорится, не моя епархия. Согласен, наличие где-то в недрах Ватикана, даже чисто гипотетически, организации, специализирующейся на преступлениях, в том числе убийствах, к вящей славе Господней, выглядит сейчас, в двадцать первом веке, не только анахронично, но и ужасно. В любом случае, если мне адресуется вопрос о DD, «Digitus Dei», я всегда отвечаю, что орден давно прекратил существование, а всяческие слухи о его возрождении лишены каких бы то ни было оснований.
– Ваши разъяснения меня не убеждают, – сказал я, звякнув ложкой в чашке. – Церковь не имеет права уподобляться светским государствам и опираться на некие тайные отделы, которые промышляют убийствами, пускай даже и открытых врагов католицизма.
Дюклер ничего не ответил, и мне показалось, что он не разделяет мою точку зрения.
– А почему все же вас заинтересовал «Перст Божий»? Или... – пресс-секретарь осклабился и выудил из пачки новую сигарету, – или он снова проявил активность? Знаете, что еще говорят о DD? Что согласно уставу, утвержденному папой Бонифацием семьсот с лишком лет назад, в случае если члены ордена вынуждены пойти на убийство, они не должны уподобляться обыкновенным бандитам, кончающим жертву из-за угла и убегающим прочь. «Перст Божий» должен признаваться в своих преступлениях, тем самым выражая свое покаяние. И делается... делалось это весьма оригинальным способом: монахи и священники, входившие в «Перст Божий», всегда оставляли на месте преступления свою подпись. Иногда это были, к примеру, кулон или медаль с изображением их герба – кометы, мчащейся по небу...
Я подумал о безделушке, найденной в квартире личного секретаря папы Адриана.
– В других случаях, – продолжал Дюклер, – на теле жертвы делали метку перстнем или раскаленным амулетом. Брр! Еще члены ордена носили туфли, на подошвах которых были изображены герб и девиз, посредством которых в буквальном смысле оставлялись следы на месте убийства. Так, признавшись в содеянном перед лицом Бога, они получали индульгенцию, и грех переставал считаться таковым.
– И вы уверены, что орден «Перст Божий» прекратил свое существование еще несколько веков назад? – медленно спросил я. Что-то в рассказе Дюклера не давало мне покоя.
– Кто знает, кто знает... – проронил загадочно пресс-секретарь. – Я уже сказал вам, что слухи утверждают обратное. Но в Ватикане всегда много различных слухов, и никто не знает, что из них – правда, а что – выдумки.
Видимо, очередное правило здешней жизни, подумал я. А вслух произнес:
– А если предположить, что... что орден все же существует? И его члены совершают... преступления во славу Господа?
Дюклер, пуская кольца дыма, заявил:
– Тогда возможно, что его святейшество папа Адриан, как и Мансхольт, стали жертвами этой дьявольской организации. Ведь если она и существует тайно, то так хорошо законспирирована, что даже святой отец не знал о ней! Но кто-то в Ватикане в курсе, имеют ли слухи о «Персте Божьем» какое-либо основание или нет.
Майкл Дюклер говорил загадками, и я мог поклясться, что ему известно гораздо больше, нежели он поведал мне.
На столе у Дюклера зазвенел один из телефонов. Он взял трубку и, выслушав чье-то донесение, обратился ко мне:
– Падре, к сожалению, у меня посетители. Причем такие, которых я обязан принять. Мне было очень приятно пообщаться с вами. И надеюсь, что наш разговор поможет вам в проведении расследования и установлении истины.
– Я надеюсь на то же, – проронил я и поднялся из кресла.
Пресс-секретарь проводил меня до двери и, распахнув ее, громко попрощался:
– Всего наилучшего, падре! И запомните, «Перст Божий» наверняка замешан в происходящем!
Его тон показался мне нарочитым, фальшивым, и я понял, что слова Дюклера адресовались в первую очередь двум прелатам, находившимся в приемной. Их я знал, потому что телевидение и пресса достаточно часто сообщали об этих князьях церкви. Первым был архиепископ Су Чжань из Южной Кореи – маленький, сухонький, подвижный, с моложавым лицом (хотя ему было под шестьдесят) и узким ртом. Его темные пытливые глазки уставились на меня, и я вспомнил о том, что кардинал-архиепископ Чжань, работавший в статс-секретариате, считался одним из самых больших сплетников в Ватикане.