Святой остров
Шрифт:
Когда молодой человек выполнил ее пожелание, Бетси развязала тесемки и извлекла из папки несколько листов бумаги. Пристально вглядевшись в верхний, а затем в лицо лейтенанта, она протянула листы Алексею. Тот принял их и механически скользнул по ним взглядом. Внезапно из равнодушно-любопытных его глаза сделались удивленными. Пограничник взволнованно отставил стакан и впился в содержимое бумаг.
Бетси столь же пристально, как Алексей в листы, всматривалась в парня. На его лице сменилась целая гамма чувств.
«Боже, но до чего же он хорош!»
– Откуда
– Мой дядя служил с этим человеком. Портрет и статью я взяла из дядюшкиного старого журнала, а рассказ своего родственника записала по памяти. Итак, тебе знаком мистер Дэмпси Мелоун?
Пограничник резко встал и нервными шагами стал мерить каюту. Затем остановился, набрал полную грудь воздуха и решительно, словно совершая прыжок с высокой скалы в бушующее под ней море, сказал:
– А, чего там! Дела давно минувших дней. Уже все равно. Это мой дед.
Затем упал в кресло и сжал руками голову. На его лице отражалось глубокое страдание.
Девушке стало его неимоверно жаль. Она дотянулась рукой до его головы и осторожно погладила Алексея по мягким каштановым волосам. Парень схватил эту ласковую руку и жадно приник к ней губами. Бетси решительно остановила его. Еще не время. Пусть придет в себя.
– Мне кажется, теперь твой черед рассказывать. Если тебе, конечно, не тяжело. Налей, если хочешь, чего-нибудь более подходящего. Джин, виски?
Мережко не стал спорить и упрямиться. Он извлек из бара фигурную бутылку «Мартеля» и вопросительно посмотрел на девушку. Та, соглашаясь, кивнула…
Итак, в мае сорок восьмого года Дэмпси Мелоун был похищен сотрудниками советских спецслужб и переправлен в Советский Союз. Здесь его сразу же доставили в Москву, к самому Лаврентию Павловичу Берия. Того интересовали два вопроса. Во-первых, куда Мелоун спрятал сокровища вавилонских царей и, в частности, золотые таблички с эпосом о Гильгамеше. И, во-вторых, «железный нарком» любопытствовал, что там немцы наворотили, в этом своем «Дойче Анненербе».
…«Наркомом» называл всесильного сатрапа сам Мелоун – по привычке, ибо кем мог быть еще этот страшный человек? И лишь много времени погодя археолог узнал, что Берия числился уже не «наркомом», а «zamestitelem predsedatel`y sov`eta ministrov.» Выговорить, а тем более запомнить подобное было невозможно, да Берия и не возражал против несколько устарелого титулования. Нарком себе – и нарком…
Как ни странно, поначалу Берия Мелоуну понравился. Начитавшийся в западной прессе всяческих ужасов о главе сталинской охранки, англичанин представлял его совсем иным. Дьяволом во плоти, с руками, по локти залитыми кровью. А тут перед ним сидит круглый веселый толстяк в приличном европейском костюме, лысоватый, со старомодными очечками-пенсне на переносице. Потчует изумительным грузинским вином, которое археологу пришлось по вкусу гораздо больше, чем те, которые доводилось дегустировать до этого. Рассказывает неприличные анекдоты, сам хохоча до колик и приятельски похлопывая
Берия по секрету признавался англичанину, как тяжело ему стало работать в последнее время. Хозяин (тут нарком делал глубокомысленную паузу и закатывал глаза вверх, чтобы было понятно, о ком идет речь) сделался совсем невыносим. Требует все новых и новых жертв. Вон, на днях вызывал и поручил собрать компромат на своих старых соратников Молотова и Микояна. Он знает, ему по секрету донесли доброжелатели, что Хозяин уже подумывает над тем, чтобы заменить и его, своего верного пса, готовя ему участь Ягоды и Ежова.
Но он не так прост, как может показаться. И не пойдет покорно на заклание, как миллионы этих тупых и уничтоженных, как личности, его соотечественников. Но для борьбы с Хозяином ему, Берия, нужны средства. Много средств. Чтобы подкупить кого следует, приобрести необходимое оружие, а потом накормить изголодавшуюся и разоренную небывалой войной страну.
Нарком говорил очень убедительно и, по крайней мере, внешне, искренне. Их беседы продолжались не день и не два. Мелоун уже был готов поделиться с Лаврентием Павловичем нужными тому сведениями, но тут произошел неожиданный случай, резко повернувший судьбу плененного археолога.
В один из вечеров, когда уже была выпита одна бутылка замечательного вина с экзотическим названием «Цинандали» и они уже перешли ко второй, называвшейся не менее цветистым именем «Киндзмараули», дверь в помещение распахнулась, и в комнату вошел невысокий человек в полувоенной одежде. Одного взгляда, брошенного на него, англичанину хватило, чтобы узнать гостя и мигом протрезветь. Перед ним стояла личность, хорошо известная Дэмпси по многочисленным фотографиям и кадрам кинохроники. Вон и здесь на стене висит его большой портрет, увитый зеленым плющом.
– Ну что, загаворщыки, нэ ажидалы? – зло процедил Сталин сквозь прокуренные пожелтевшие усы. – Шлиманы хреновы!
Берия и переводчик вытянулись по стойке смирно. Загипнотизированный взглядом тигриных глаз, медленно поднялся со стула и англичанин.
– Ладно, ладно, садытесь. Пашутил, – махнул слабой рукой Хозяин. – Пока пашутил… Лаврентий, как ыдут дела с нашим англыйским другом? Надэюсь, он меньше упорствует, чэм гаспадин Валленберг?
– Так точно, товарищ Сталин! – браво рапортовал Берия. – Достигнуто полное взаимопонимание!
– Харашё! – вождь неспешной походкой обошел стол и сел на место, занимаемое до этого наркомом. – Так какие же тайны оставил нам наш покойный противник Гитлер?
«Странно, что его интересует не золото Вавилонии, а бумаги фашистов, – подумалось Мелоуну. – Хотя, зачем ему драгоценности. Он ведь и так полноправный властитель этой дикой страны и всего того, что в ней находится».
Мелоун отвечал генсеку, что работы по расшифровке архивов «Дойче Анненербе» только начались. Немцы использовали специальный шифр, основанный на скандинавском руническом письме. К сожалению, все бумаги остались в Берлине, записи тоже.