Святой
Шрифт:
Всякий раз, закрывая глаза, я вижу Джеймса, его карие глаза обвиняют меня, поэтому я не ложилась спать, расхаживая по своей спальне и в пол уха слушала свой любимый плейлист.
Я приглаживаю волосы, чтобы попытаться укротить худшую из прядей, затем брызгаю холодной водой на лицо. Надеюсь, тот, кто меня забирает, поймет, что я только что летела пятичасовым рейсом.
С унылым вздохом хватаю сумку с ноутбуком, спортивную сумку и протискиваюсь мимо мамы и ее троих детей чтобы выйти из туалета. Спускаясь вниз, к ленте получения багажа, я оглядываюсь в поисках своей машины.
Девушка высокая и стройная, с сиськами, которые выглядят немного непропорционально с остальным ее телом. Ее волосы коротко подстрижены, платиновый блонд, а макияж сделан профессионально. Если бы она была близкой подругой Кардашьян, я бы не была шокирована. Выражение ее лица — сплошная скука, когда она проводит по чему-то в своем телефоне смехотворно длинными ногтями.
Парень, стоящий рядом с ней, очень хорош собой. Он высокий, и у него такое телосложение, которое кричит "Капитан каждой гребаной спортивной команды", с вырезанными бицепсами, обтягивающими рукавами его серой футболки, и широкими плечами. У него копна густых рыжих волос, уложенных в таком беспорядочном, сексуальном стиле. Одна его рука в кармане черных джинс, которые, должно быть, сшиты на заказ. Ни одна пара с вешалки не обхватила бы его узкие бедра так идеально. В другой его руке табличка. Он оглядывает терминал с легким интересом в своих ярких глазах, нетерпеливо постукивая ногой.
Я осторожно приближаюсь к паре, чувствуя себя еще более неряшливо в своих штанах для йоги и толстовке большого размера с растрепанными волосами и усталым лицом.
— Извините, — нерешительно говорю я. — Я Мэллори Эллис.
Девушка отвлекается от телефона, недоверчиво приподняв идеально выщипанную бровь. Она соответствует цвету ее волос, но, ни у кого нет такого естественного цвета светлых волос. Я быстро задаюсь вопросом в своей голове, сочетается ли ковер со шторами благодаря профессиональным манипуляциям.
Неужели богатые люди занимаются таким дерьмом?
— Ты новенькая? — спрашивает она, переводя взгляд с моей толстовки на белые теннисные туфли, прежде чем ее нос морщится, как будто она чует мусор. — Приемная комиссия действительно снизила стандарты.
Я разеваю рот, пораженная ее нервозностью.
— Не будь сукой, Л, — говорит парень с широкой ухмылкой и бросает на меня свой взгляд. Интерес, который сверкает в их зеленых глубинах, заставляет мои плечи напрячься.
— Дай Мэллори немного времени, прежде чем покажешь ей свою натуру.
— Неважно, — бормочет девушка. Ее глаза снова устремлены на телефон, я длинные ногти в очередной раз стучат по экрану.
— Давай уже просто пойдем. У меня есть дела, которые действительно важнее.
Парень качает головой, его внимание полностью переключается на меня.
— Прости ее, она была воспитана волками. Буквально. Меня зовут Гейб Карлсон, а это-Лорел Виндерпик, президент студенческого совета. Мы здесь,
Я киваю.
— Я так и подумала.
Лорел поднимает взгляд, ее губы поджаты, как будто она готовится к селфи с сучьим выражением лица.
— Ты слышала, что он сказал?
Я моргаю, глядя на нее. Она что, думает, что я дура или что-то в этом роде?
— Да… Ты здесь, чтобы отвести меня в школу. Спасибо?
Ее рот приоткрывается.
— Разве ты не знаешь, кто я такая? Виндерпик? Как в "Vinderpick Pharmaceuticals".
— А, ладно.
Я изо всех сил стараюсь не закатить глаза при виде того, как она раздражительно поводит плечами, и понимаю, что Гейб был прав, ее вырастили настоящие волки, из тех, что охотятся на бедных и больных людей. Я уже слышала, как Карли упоминала Виндерпик раньше, и она никогда не говорила ничего хорошего.
— Это тот, который был в новостях о повышении цен на инсулин и лекарства от аллергии, верно?
Лорел усмехается и выглядит обиженной, видимо, потому что я не предложила поцеловать ее ноги. Я уже могу сказать, что мы собираемся убить друг друга.
Гейб вмешивается прежде, чем она успевает сказать еще хоть слово. Он указывает на ленту сдачи багажа.
— Тебе нужно забрать свой багаж?
Я стараюсь не показывать своего смущения, опускаю голову к ногам и отвечаю: — Нет. Это всё.
Я поднимаю сумку с ноутбуком, за ней и спортивную. У меня ещё есть рюкзак, но он лежит на дне моей спортивной сумки, потому что мне не нужно было им пользоваться во время перелёта.
Я поднимаю подбородок как раз вовремя, чтобы увидеть, как его красновато-коричневые брови взлетают к его ярким волосам.
— Ну, черт возьми. Это… Черт, это просто угнетает.
Я хочу сказать ему, чтобы он наклонился, так я смогу засунуть серебряную ложку еще глубже ему в задницу, но я придерживаю язык. Нет смысла начинать не с того с этими двумя придурками сразу. Я приклеиваю фальшивую улыбку и делаю свой голос приторно-сладким, когда отвечаю: — Мы можем сейчас отправиться в школу?
Гейб кивает.
— Твоя колесница ждёт.
Он не предлагает помочь мне с моими сумками. Я бы ему и не позволила, но не думаю, что ему даже в голову придет мысль чтобы попытаться помочь мне.
Лорел бросает на меня полный отвращения взгляд, когда эти двое поворачиваются, чтобы увести меня из аэропорта, и, судя по тому, как ее взгляд продолжает метаться из стороны в сторону, у меня есть подозрение, что она не хочет, чтобы ее видели со мной.
Вероятно, ее шокировало бы, если бы она узнала, что это чувство взаимно.
У обочины стоит большой черный внедорожник, из тех, что используются в президентских кортежах. Водитель ждет нас, и когда мы находимся примерно в десяти футах, он открывает заднюю дверь. Лорел и Гейб вваливаются внутрь, не останавливаясь и не обращая внимания на стоящего там человека в форме. Это так естественно для них, но я чувствую себя чертовски неловко. Я бросаю водителю извиняющуюся улыбку.
— Спасибо. — говорю я.
Он кивает и протягивает руку, чтобы забрать у меня сумку.