Святой
Шрифт:
Я заставила его затаить дыхание.
Я заставила его потерять контроль над собой и заставила его сойти с ума от удовольствия.
Он начинает поглаживать меня по спине своей большой рукой, и я чувствую себя такой довольной и удовлетворенной, что даже не могу вспомнить, о чем я должна была спросить его в первую очередь.
Глава 31.
Солнечный свет — это дьявол, и я хочу, чтобы он умер. Он светит прямо мне в веки, выгоняя меня из сна. Медленно я открываю глаза и оглядываю комнату, на мгновение дезориентированная,
Приподнявшись на локте, я смотрю на него сверху вниз с мягкой усмешкой. Боже, он прекрасен. Мне нравится смотреть, как он спит. Он теперь спит намного больше с тех пор, как мы сблизились. Мне приятно осознавать, что я сыграла некоторую роль в облегчении его бессонницы. По крайней мере, немного. Выражение его лица мягкое, длинные ресницы веером падают на щеки. Я поднимаю руку и провожу пальцами по его щеке легким, как перышко, прикосновением.
Его рука внезапно взлетает вверх и хватает мою.
— У меня есть место получше, куда это могло бы подойти.
Он медленно проводит моей рукой вниз по своему торсу и засовывает ее под одеяло. Он использует свои пальцы, чтобы обхватить мои вокруг своего твердого члена.
Я прикусываю губу и начинаю поглаживать. Его глаза открываются, он смотрит мне в глаза. Мы смотрим друг на друга, пока я обрабатываю его член своей рукой. Когда желание поцеловать его одолевает меня, я сдаюсь и прижимаюсь губами к его губам. Он издает ворчание и кончает в мою хватку.
После еще одного поцелуя я вылезаю из его кровати и пробираюсь в ванную, чтобы вымыть руки.
— Кто такой Джеймс?
Я замираю, вопрос возникает из ниоткуда и врезается в меня, как сбежавший городской автобус. Потянувшись за полотенцем для рук, я вытираю руки и не сразу даю ответ. Я подхожу к двери ванной и встречаюсь с ним взглядом. Он все еще валяется в постели, прислонившись спиной к изголовью.
— Почему ты хочешь знать о Джеймсе? — спрашиваю я тихим голосом.
— Ты продолжала произносить его имя во сне.
Я делаю глубокий, прерывистый вдох.
Блядь. Если бы я знала, что разговариваю во сне, я бы никогда не осталась на ночь.
— Никто, — настаиваю я, отворачиваясь от него, чтобы найти свою одежду.
Какое-то мгновение он ничего не говорит, но потом я слышу, как он встает с кровати, чтобы тоже побродить по комнате.
— Не похоже, что никто, — комментирует он через несколько мгновений.
Мои плечи напрягаются.
— Оставь это, Сэйнт. Я не хочу говорить об этом.
— Почему нет? Ты уже так много мне рассказала. Что может быть хуже, чем мама, торгующая метамфетамином?
Как это часто бывает. Моя мама действительно на вершине гребаного айсберга, а Джеймс часть этого огромного куска льда,
— Разве я недостаточно тебе сказала? — спрашиваю я, пожимая плечами. — В любом случае, что еще ты действительно хочешь знать обо мне?
Я чувствую, как он подходит ко мне сзади, прежде чем его руки хватают меня за плечи.
— Он бывший? — шепчет он мне на ухо. Его голос тверд, хватка крепка. — Последний парень, с которым ты трахалась? Какой-то засранец ждет тебя, блядь, в Джорджии?
Он снова ревнует, но ирония в том, что Джеймс не тот, к кому Сэйнт должен ревновать. Повернувшись к нему лицом, я поражаюсь тому, как сверкают его глаза, когда я встречаюсь с ними.
— Тебя бы волновало, если бы меня кто-то ждал дома?
Я не могу не спросить. На самом деле, это глупый вопрос, учитывая данную тему, но мне очень хочется узнать, что он чувствует ко мне.
Одна из его рук движется к моей ключице.
— Что ты думаешь? — рычит он. — Если какой-то ублюдок играет в игры с моей киской, конечно, мне не похуй.
— Перестань говорить так, будто я какой-то объект, Сэйнт. И… и мы с Джеймсом никогда не были одним целым.
Выражение его лица расслабляется, но его пальцы остаются на месте, и он проводит прядью моих волос между пальцами.
— Тогда кем же он был? Почему он тебе снится? Ты не в первый раз произносишь его имя.
Я смотрю на него, мой разум лихорадочно соображает, что делать. Искушение рассказать ему все прямо здесь, сильнее, чем когда-либо. Я уже и так многим с ним поделилась, он на удивление принял все. Я думаю, помогает то, что он так же сломлен внутри, как и я, просто сломаны мы по-разному. Если бы кто-нибудь сохранил мой секрет…
— Год назад мой дом загорелся, и Джеймс застрял в нем. Он умер, Сэйнт. Джеймс мертв, так что тебе не о чем беспокоиться. Счастлив?
Слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я полностью осознаю, что говорю их, а затем они повисают в воздухе между нами. Его брови хмурятся, и он смотрит на меня с недоверием. На секунду мне кажется, что он не совсем понимает, что я только что сказала.
— Хм, — говорит он наконец, затем отворачивается от меня, чтобы пройти к своему шкафу. Мои глаза расширяются, а челюсть отвисает. И это все? Это все, что он может сказать?
— Ты меня слышал? — спрашиваю я, двигаясь за ним и натягивая рубашку.
— Да.
Он исчезает в своей гардеробной и начинает рыться в поисках одежды.
— И тебя это совсем не беспокоит?
Я подхожу к двери и заглядываю внутрь вслед за ним.
Он оглядывается на меня через плечо и пожимает плечами.
— С чего бы это? Дерьмо случается. Это не похоже на то, что ты целенаправлено убила парня.
Мои губы приоткрываются в шоке.
— Почему ты так бесцеремонно об этом говоришь?