Святые Спасения
Шрифт:
— Нам надо идти, — ответил он. — Ко мне. Первым делом.
— Зачем? — спросила Джаз.
— Есть выход. Отсюда. И я думаю, мы…
На линзы выплеснулась иконка Гвендолин — с маркировкой экстренной ситуации. От одного ее вида Горацио пробрал озноб.
— Да?
— О боже, Горацио, — выкрикнула Гвендолин. — Они на орбите!
— Что?
— Оликсы! Над Землей только что открылись червоточины; они в пяти тысячах километров. Орбитальные сенсоры даже не засекли корабли–носители, идущие через систему Сол. Корабли Решения летят, как чертова чумная саранча! Первые уже в верхних
— Ну ни хрена себе! — охнул он и потрясенно вскинул глаза. Мутный щит изгибался над городом, обыденный и неизменный. Неестественно плотный воздух превратил лунный серп в размытое мерцание на востоке над Дартфордом.
— Они пришли за всеми нами, — сказала Гвендолин слабым от страха голосом. — Червоточины открылись у Дельты Павлина и восемьдесят второй Эридана, щит над столицей Эты Кассиопеи уже отказал. И — о господи! — Рангвлад пал.
— Пал?
— Да, мы потеряли все межзвездные портальные связи с Бетой Гидры. Нам надо уходить, Горацио. Немедленно. Пасобла начинает обратный отсчет. Я не могу остановить этого. Даже Энсли не может.
— Энсли?
— Да, он был здесь на какой–то сверхсекретной конференции с Эмильей. Теперь ему придется отправиться с нами; пути назад на Нашуа больше нет. Ради любви Господа, Горацио, открой портал!
— Я уже иду. Буду через пять минут.
— Черт, Восемьдесят вторую Эридана только что отрезало. Поторопись!
Он посмотрел на остальных:
— Оликсы здесь. У меня есть выход с планеты. Я могу взять вас четверых. Только сейчас или никогда. Вы идете?
— Да. — Ниастас забрал у дрожащей Джаз младенца. — Мы бежим?
— Черт возьми, да.
И едва Горацио это произнес, скудное городское освещение вырубились. Погасли фонари, погасли огни в тех домах, где не запаслись аккумуляторами. Позади них замолчала общественная «биржа», только громко гудели, полязгивая, разбалансированные насосы, беспорядочно вертясь при аварийной остановке.
— Христос на костылях, — выдохнула Мария. — Ты не шутишь, правда?
— Нет. Идем.
Он трусцой побежал в сторону Кертис–стрит. Остальные не отставали, так что он ускорил темп. Впереди послышались голоса, люди в стоящих стенка к стенке домах перекрикивались, что–то спрашивали друг у друга. Раздергивались шторы, и из окон квартир, где лампы питались от аккумуляторов, лился свет. Люди прижимались к стеклам, силясь разглядеть, что происходит.
А потом и без того не слишком надежная лондонская сеть рухнула.
Это было глупо, но Горацио опять посмотрел вверх, словно взывая к древним богам. Высоко над головой небеса раскалывались под ударами несчетных молний. Горацио прищурился от бешеного сияния. В самом центре огненной патины что–то двигалось — что–то темно–серое, овальное, неуклонно растущее. Зигзаги молний, бьющие из этой серости, без устали вонзались в щит, сливались воедино, создавая ширящееся зазубренное полотнище. Кошмарная энергия, излучаемая огромным инопланетным кораблем, озарила все, как будто снова вернулся день.
— Это… — прошептала Мария.
— Да.
Горацио невольно притормозил, взирая на страшное представление, но теперь он снова рванул вперед, через Кертис–стрит.
Всего
Свет внезапно изменился, сделавшись резким, тревожно–лиловым. А Горацио уже надеялся, что никогда больше этого не увидит. Дьявольское небо. Огромные участки щита начинали флюоресцировать, когда в них врезались выпущенные кораблем лучи. Свет был более ярким, чем во времена Блиц-2, — и становился все ярче.
Горацио знал, что щит долго не продержится.
Джаз тихо скулила. Они с Ниастасом брели вместе, спотыкаясь, заслоняя глаза от ярящейся в вышине световой бури. Горацио вспомнил, что девочке всего девятнадцать; Блиц-2 закончился еще до ее рождения. Так что рассказы своих родителей она, наверное, слушала со здоровым подростковым скептицизмом и скукой. «Нам, молодым, тяжело было, а вам, дети, сейчас куда легче». И вот теперь реальность обрушилась на все ее чувства с неведомой ей раньше жестокостью.
Он повернулся к ней:
— Всё в порядке. Пять минут, и мы уберемся отсюда. Только держись, ладно?
Она лихорадочно закивала, вцепившись в Ниастаса, свою единственную опору в бушующем вокруг шторме.
Свет дьявольского неба вдруг исчез — и Горацио скрутила дикая паника, словно кипящий адреналин захлестнул мозг. Для этого может быть лишь одна причина. Он едва осмелился взглянуть вверх, но…
В воздухе витал привкус неизбежного. Не было ни ветра, ни сквознячка, но грудь невыносимо сжимало предчувствие. А потом он увидел, увидел то, что двигалось в небе, — темный столб, похожий на смерч, только разбитый на сегменты. Он летел быстро, как самолет, поднявшись уже на несколько километров. Горацио застыл, ошеломленный. Столб венчало искореженное здание размером побольше общественного центра, оставшегося позади, оно вращалось, взбираясь все выше и выше, роняя куски стен, панельная кровля проминалась и рассыпалась на части. Ниже тянулся хвост обломков: дома поменьше, комья земли, даже стволы деревьев. Что–то, потянувшись с неба, подхватило и увлекло их.
Он понял, что это за здание, понял инстинктивно. Генератор щита. Корабль Решения каким–то образом изменил гравитацию и вырвал с корнями единственную защиту города. Горацио обернулся и увидел еще пару таких же столбов, уже достигших своего пика: обломки градом сыпались на землю.
— Сейчас поднимется ветер! — крикнул Горацио. — Найдите что–нибудь, за что можно держаться! — Он окинул взглядом улицу. Да, выбор невелик. Несколько мертвых деревьев и несколько железных столбов, ограничителей заезда, в дальнем конце сужающейся к Бэкон–гроув дороги. — Вот!
Он кинулся к столбам. Яростный шквал молний над головой утихал, слепящее сияние чуть померкло, и он разглядел два корабля Решения, зависших над Лондоном.
Черт, какие они огромные.
Когда они добежали до стоек, ветер уже вовсю продувал Бэкон–гроув. Горацио и Мария вцепились в один из столбов, Ниастас и Джаз крепко обнялись, укрыв своими телами ребенка. Грохот шторма приближался — пробирающий до костей, оседлавший сильнейшую волну давления, вполне способную оторвать людей друг от друга. Навалилась жара, не дающая толком дышать.