Связь миров
Шрифт:
Ну и связка интеллект-воля. Если для техномага была более приоритетна воля с её ростом запасов энергии и устойчивости к магическим воздействиям, а интеллект требовалось повышать только до планки, необходимой для доступа к открывающимся с ростом уровней заклятий школы Духа и схем имплантов, то в случае алхимика ситуация была иная. Устойчивость – это для алхимиков хорошо, нужно и полезно, да и какой-никакой запас энергии также необходим. Зато интеллект служил как для собственно возможности работать с новыми рецептами, так и для понимания происходящих во время их приготовления процессов. И чем он выше, а понимание, соответственно, глубже, тем более эффективные составы получались, да и расход реагентов был куда менее значим. Процент брака, время настаивания, дистилляции, осадки и прочая, прочая. Отсюда и адресованные профессору
– Много интеллекта, чуть поменьше восприятия, про волю совсем уж забывать не стоит. Ловкость, хоть и не слишком, понадобится малость позднее. А сила с выносливостью для алхимиков глубоко вторичны. Тут всё дело в том…
Чего у Тормасова не отнять, так это способности выслушивать тех, кто разбирался в чём-либо сильнее, нежели он сам. Проявлять самоуверенность, переходящую в откровенную спесь в важных для жизни сферах было уделом самовлюблённых глупцов или окончательно оторвавшихся от жизни мажоров разного возраста. Проф же к таковым не относился, что и доказал, сперва задав пару уточняющих вопросов, а затем раскидав характеристики вполне достойным ситуации манером. Здесь и сейчас я мог за этим наблюдать без каких-либо дополнительных средств и приспособлений.
Сила – 3
Выносливость – 3
Восприятие – 6
Ловкость – 3
Интеллект – 8
Воля – 5
Подтверждение выбора… Готово. Окно характеристик исчезает в хороводе хрустальной пыли, сверкающей всеми цветами радуги, а из ниоткуда звучит и мной ранее слышанный голос системной программы, которая покамест никуда не исчезла:
– Человек Михаил Тормасов, вы будете перенесены в место, находящееся на некотором отдалении одного из крупных городов Скарлайга. Город будет выбран произвольно, но из числа тех, в котором человеческая раса либо доминирует, либо её представители занимают значимые позиции. Удачи…
А вот дослушивать я это не собираюсь, равно как и идти на поводу у системушки, чтоб ей молотым кактусом подавиться. Мне не нужно оказаться неведомо где, пусть и с озвученными выше условиями. Требуется вполне конкретное место, а посему… Небольшое волевое усилие, доступное мне как Скользяшему, обладающему уже некоторым опытом перемещения меж мирами, и вот я выдёргиваю как Лаиру. так и профессора из процедуры первичного распределения. И если с драконидой нет и тени проблем по причине её чуждости данному месту, то вот Тормасова приходится именно что отдирать, словно от намагниченной или там клейкой поверхности.
Чпок!.. Добрый вечер. А если серьёзно, то мне удалось сделать то, что я и планировал, направив наше дальнейшее движение именно туда, куда и предполагалось, если не в саму крепость под названием Стокхорт, то в её окрестности. Ну а матюги Тормасова, понявшего, что и тут ему не удалось ускользнуть, на что он уже начал было надеяться… Мало ли я обсценной лексики слышал, право слово.
Интерлюдия
Интерлюдия
Мануэлла Гонсалес привыкла ожидать от жизни всего, ничему не удивляться и быть готовой среагировать на любую попытку доставить ей неприятности. Прямо или косвенно – не суть. Неудивительно, что когда она получила от профессора Тормасова письмо с кратким описанием удавшегося эксперимента, а также прилагающиеся к нему файлы с кодом исходным, изменённым и указаниями по поводу того, как именно можно было увеличивать или снижать практически до нуля вероятность «скольжения»… Страховка, вот что это было. И причина также понятна – профессор не мог получить столь желанные данные сам по себе, ему необходимо было добровольное сотрудничество того самого Скользящего. А лучше ещё и его спутницы из виртуального мира.
Виртуального… Мануэлла продолжала называть мир Скарлайга именно так. словно бы цепляясь за привычную картину мира. Цеплялась, но уже давно осознавала, что реальность изменилась, стала не «единственной, данной в ощущениях», а всего лишь одной из нескольких. Понимали все, серьёзно вникающие в стремительно
Председатель Степлтон, тот и вовсе колебался, считая модифицирующиеся сами собой виртуальные миры источником скорее опасностей, нежели возможностей. Потому и притормаживал изучение доставляемых оттуда артефактов. Тут могла сыграть свою роль и довольно глубокая религиозность главы Корпорации. Всем была известна крайняя нетерпимость любых ветвей христианства и не только к каким-либо проявлениям магии, даже вымышленным, появляющимся на страницах книг или на экране. А тут… ноль выдумки, самая настоящая реальность. И более того, божественные, хотя пока лишь в пределах собственных миров, сущности, наличие которых также не стоило игнорировать, учитывая последние исследования профессора. Не только профессора, честно говоря. Достаточно было почитать обычную прессу, где в первых рядах агрессивно нападающих на развлекательные игровые виртмиры стояли именно представители «традиционных религиозных конфессий», проще говоря, всех трёх видов авраамизма и примкнувших к ним буддистов. Тут был даже не разум, а инстинкты, шепчущие на ухо, что они то не могут вообще никак показать привлекательность своих Яхве, Аллаха и прочих будд, а попытки создать что-то «религиозно верное» в плане виртуальности провалились с таким треском, что даже пингвины в Антарктике заинтересованно повернули головы в нужном направлении, а затем дружно подпрыгнули.
Не-ет, основной массе потребителей услуг, предоставляемых игровыми мирами, требовалась или крутая научно-боевая фантастика с широким применением космического антуража, или столь же крутые и яркие магические миры с непременной возможностью самим использовать всю эту самую магию. Секрет коммерческого успеха таился исключительно в тех областях, а не в приторной и в то же время горьковатой сахариновой сладости официальной жвачки.
Впрочем, Мануэллу Гонсалес сейчас волновало вовсе не это. Выждав немного, она попыталась связаться с профессором, желая получить опровержение своим опасениям либо хотя бы подтвердить их. Всё лучше, чем неизвестность, пребывая в которой невозможно строить сколь-либо далеко идущие планы. Звонок… и длинные гудки. Другой, уже на экстренный номер, которые знали очень и очень немногие. Снова гудки, но спустя минуту они оборвались и в трубке раздался смутно знакомый голос:
– Сеньора Гонсалес?
– Да. Кто со мной говорит? Ваш голос кажется знакомым.
– Шульц. Маркус Шульц, - после недолгой паузы представился собеседник.
– Вы звоните из-за присланных профессором файлов, его страховки?
– Да, - не стала ходить вокруг да около латина. – Что с ним произошло, почему он сам не ответил?
Усмешка, но и не громкая, и не злая. Так, скорее уж слегка сожалеющая, заставляющая всерьёз призадуматься о худшем варианте, при котором союз, на который Гонсалес немало поставила, оборвался, не успев принести действительно серьёзных плодов. По причине смерти второй стороны. И тут же слова, опровергающие это.
– Мой патрон жив и здоров. Даже здоровее, чем был ещё вчера. Гораздо. И продолжит руководить подчинёнными лично ему активами. Только в силу непреодолимых обстоятельств будет вынужден делать это при помощи доверенных лиц.
– Он… Его… Как он такое допустил? Как вы все, его охрана, это допустили?
– А кто бы нас спрашивал, сеньора? – вот теперь в голосе звучал ядовитейщий, необычный для немца, сарказм. Однако Шульц довольно долго общался не только с профессором, но и со многими другими этническими русскими. А их мышление легко «заражало» иные народы Европы. Впрочем, большей части это давало больше преимуществ, нежели недостатков. – Нам нечего противопоставить Скользящим, их магии. Или мы сами станем такими же, или останемся «на обочине истории», а то и вовсе в выгребной яме. Слабых никто не станет слушать. Особенно теперь, когда «двери» к становлению Скользящими открыты.