Связанные Местью
Шрифт:
— Ты ненавидишь тот дом, — просто сказал он.
— И что?
— Мы можем пожить здесь некоторое время. Тебе станет лучше, пока я планирую лучший день для нашего плана.
Я была ошеломлена и замолчала. Гроул действительно решил переехать сюда, потому что хотел видеть меня счастливой.
— Ты уверен?
Я ничего так не хотела, как жить здесь, в этом светлом доме, вдали от страданий.
Он кивнул, но я уловила намек на неуверенность.
— А как насчет Бандита и Коко? Ты сам сказал, им необходим двор. Привыкнут ли они к этому?
Гроул смахнул
— Большую часть времени я в разъездах. Я могу брать их с собой. Я часто бываю на природе, где они могут работать. И я не продам дом, так что мы можем вернуться туда, если не захотим здесь оставаться.
Я сомневалась, что когда-либо захочу вернуться в дом Гроула. И даже не потому, что он маленький и находился в плохом районе. В доме было слишком много запустения; казалось, оно выжжено на стенах и полу. От него некуда было деться.
— Я бы с удовольствием здесь пожила, — призналась я, наконец.
И я действительно это хотела.
— Но мы можем прожить здесь недолго. После того, как мы закончим с Фальконе, мы должны будем уехать из Лас-Вегаса.
Я знала это, и после всего, что случилось со мной здесь, мне не было грустно покидать свой родной город. Я хотела начать все сначала. С Гроулом? Спросил в моей голове резкий голос. И часть меня хотела ответить — «да».
— Знаю, но даже несколько недель или дней хорошо. Я люблю смотреть на горизонт, — сказала я.
Я посмотрела на него. Выражение его лица было мягким, и я ничего не могла с собой поделать. Я никогда не хотела его больше, чем в тот момент. Я не была уверена, что это до сих пор было частью плана, что мои действия по отношению к Гроулу были направлены только на то, чтобы привлечь его на свою сторону ради достижения моей цели мести и безопасности для моей семьи.
Я встала на цыпочки, схватила его за шею и притянула к себе для глубокого поцелуя. Он ответил незамедлительно. Я прижалась к нему, и он схватил меня за задницу одной рукой, сжимая. Я начала дергать его за одежду, и вскоре мы оба были обнажены, наши руки блуждали по каждому дюйму обнаженной кожи. Моё тело горело от желания. Гроул поднял меня и прижал спиной к окну. Я удивленно рассмеялась.
— Здесь? — спросила я.
Он подтолкнул свою длину к моему входу.
— Прекрасный вид, — сухо сказал Гроул.
Я крепко поцеловала его, и он тотчас вошел в меня, заставив задохнуться. Моя спина терлась об окно, когда Гроул погружался в меня. А потом мы одновременно кончили. Гроул опустился на колени, а я всё ещё обнимала его. Мы оба тяжело дышали.
— Это отражающее покрытие?
Гроул покачал головой.
— Я так не думаю.
Я прислонилась к стеклу.
— Значит, кто-то мог следить за нами?
— Тебя это волнует?
— Нет, — ответила я.
И это было правдой.
Несколько недель назад это было невозможным, но с тех пор произошло так много событий, что мысль о том, что кто-то увидит, как я занимаюсь сексом, не могла испортить мой день. Отнюдь нет.
Г Л А В А 22
К А Р А
— Почему ты всегда уходишь
— Не могу спать с кем-то в постели, — сказал он. — Я никогда не думал, что смогу жить в одном доме... — он оглядел наше новое окружение. — ...или квартире с кем-либо.
— Почему? — я сомневалась, что он боялся, что я его убью.
— Просто не могу. Я предпочитаю быть в одиночестве, предпочитал быть в одиночестве.
— Но больше нет? — с надеждой спросила я.
— Я плохо сплю. И если кто-то будет со мной в постели, будет хуже, — сказал Гроул вместо ответа на мой вопрос.
— Может, тебе просто нужно привыкнуть к этому. Возможно, это займет время. Ты долго был один.
— Всегда, — пробормотал он. — Я всегда был один. Даже когда моя мать была ещё жива, она много работала, особенно по ночам. А после того, как её убили, и я остался с Бадом, я был рад остаться один. Одиночество означает отсутствие боли.
Моё сердце сжалось из-за него. Столько ужаса было в его прошлом. Я не знала, смогу ли я когда-нибудь конкурировать с этим, и победить тени его прошлого.
— Люди не созданы для одиночества. Нам нужен кто-то. Это в нашей природе. Мы нуждаемся в прикосновениях. Нам необходимо с кем-то говорить. Чтобы было кому доверять. В противном случае мы становимся…
— Как я, — прохрипел Гроул. — Мне лучше быть одному. Я должен быть один.
Я смотрела на его татуировки, шрамы, жесткие глаза.
— Возможно, ты прав.
Даже если я не хотела принимать это, Гроул мог быть одним из тех людей, которые не могут быть с другими долго.
На этот раз я не пыталась остановить его, когда он отстранился. Мои глаза проследили за линией мускулов от его широких плеч до крепкого зада. Мои щеки больше не горели, но в животе снова вспыхнул огонь от этого вида.
Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я бывала влюблена, ощущала бабочек, но это было чем-то другим, чем-то более сильным и темным. Я желала его, возможно, даже... любила. Я не была уверена. Не сейчас, не тогда, когда моя жизнь была в хаосе и я не имела права выбирать.
Может ли любовь родиться в плену? Разве это не что-то, что может процветать только на свободе?
Не оборачиваясь, он направился к двери и вышел. Огонь в моем животе умер, будто кто-то потушил его водой. Я натянула одеяло до подбородка.
Я и не знала, что одиночество приходит с ощущением ледяной росы, покрывающей мою кожу. Холодно. Мне стало холодно. Я всё ещё чувствовала боль между ног из-за Гроула, но остальная часть меня была ничем. Эта боль между ног была всем, что напоминало мне о нём. Скоро, если... когда наш план сработает, и мы окажемся в безопасности, что случится со мной? С Гроулом и мной? Он боролся с эмоциями. Большую часть времени я даже не была уверена, понимает ли он их. Возможно, для него они были тем же, что и буквы для людей с дислексией. Но разве эти люди не могут научиться жить со своими ограничениями и научиться читать и писать, несмотря на это?