Связанные одной тайной
Шрифт:
Чувствуя, что настал момент, о котором она мечтала долгие годы, Таня произнесла:
— В самом деле? Тогда я возьмусь за дело вашей Танечки. Но с одним условием — после того, как я вытащу ее из этой передряги, вы признаетесь в организации убийства моей семьи.
Воцарилось молчание. Дядя Леня сумрачно смотрел на Татьяну.
— Ах, крестница, ты все еще живешь призраками прошлого… А это плохо, надо в будущее смотреть. Но если ты так настаиваешь… Да, я готов пожертвовать собой ради Танюши. Если спасешь ее, я сознаюсь в организации убийства твоих родичей. Не просто так говорю — даю честное слово. А я свое честное
— Честного слова мало, — покачала головой Таня. — Мне нужно чистосердечное признание, со всеми деталями. Вы запишете его на пленку, а также на бумагу, и оно будет заверено нотариусом. Но пока не завершится дело вашей дочери, храниться документ будет у нотариуса. Так что, согласны?
Дядя Леня исподлобья бросил на нее затравленный взгляд и пробормотал:
— Крестница, теперь я вижу, что из волчонка ты превратилась в матерую волчицу… Ладно, я согласен!
Когда оба признания — на бумаге и видеозапись — оказались в сейфе нотариуса, Таню охватило ликование. Убийство не имеет срока давности, и дядя Леня понесет наказание по полной! И на сей раз ему не отвертеться!
Дело оставалось за малым — добиться оправдания тезки.
Однако тут возникла загвоздка. ДТП было вроде бы рядовое, но — резонансное. Желтые издания вовсю докладывали о том, что дочка Чехарского убила беременную мать и двух ее малышей. Общественное мнение было явно не на стороне водительницы авто.
Татьяна засадила своих лучших людей за изучение материалов дела, однако все свидетельствовало о том, что шансов нет. Оставалось только надеяться на мягкий приговор, а также на то, что суд согласится с отсрочкой исполнения наказания по причине того, что совершившая наезд является матерью малолетних детей. Однако в том, что она виновна, сомнений не было.
После долгого перерыва Татьяну навестил Родион. Она ощутила волнение, увидев его у себя в квартире, от замка которой бывший любовник до сих пор имел ключ. Да и охране было велено пропускать его. Неужели решил вернуться?
— Сделай так, чтобы моя жена сгнила в тюрьме! — воскликнул Родион вместо приветствия. — Тогда она не разведется со мной, не выйдет за Каверина, и война между двумя кланами продолжится!
Таня ответила, что, наоборот, собирается вытащить тезку из ситуации, в которую та попала. Родион надвинулся на нее и, схватив за руки, произнес:
— Ты что, не понимаешь, что должна ее потопить? Или ты теперь переметнулась на сторону Чеха?
— Ты делаешь мне больно, — обронила Таня, с ужасом вглядываясь в бешеные, налитые кровью глаза Родиона. — Отпусти…
— Учти, если ты не сделаешь, что я сказал, будет хуже! В первую очередь тебе! — Родион еще сильнее сжал ее руки. — Ты должна приложить все усилия, чтобы Татьяна получила по максимуму!
Когда Неверов ушел, Таня долго плакала, поглядывая на синяки от его пальцев на своих запястьях. Куда делся прежний, любящий, Родион? Все дело в том — был ли он таким вообще когда-нибудь.
Похоже, что нет. И в этом снова виноват дядя Леня — именно Чехарский сделал его жестоким, нет, даже жестким человеком, который наконец решил нанести ответный удар…
Внезапно Таня поняла: ДТП было подставой!
Точно, выходило, что ДТП было инсценировкой. Его, Неверова, инсценировкой. Но кто и как мог заставить другую Таню наехать на беременную женщину и ее ребенка? Или режиссеру было все равно, на кого она наедет? Но если бы погиб кто-то другой, то, вероятно, такого негативного резонанса не возникло.
А кто сказал, что жертвы ДТП погибли?
Остальное оказалось делом техники. Выяснилось, что мать с ребенком, якобы погибшие на месте происшествия и забранные «Скорой», в природе не существовали. Точнее, у них имелись имена, но эти люди на самом деле были живы. Кто-то в самом деле спланировал и инсценировал ДТП, подсунув мнимые жертвы.
И Таня даже знала, кто — Родион!
Дело даже не дошло до суда, обвинения сняли. И газеты, только что называвшие водительницу авто исчадием ада, избалованной убийцей, тотчас сменили тон, стали превозносить ее, аки ангела во плоти и жертву кошмарного заговора.
Дядя Леня навестил Татьяну, принеся охапку гладиолусов и футляр, в котором находилось потрясающей красоты и баснословной стоимости изумрудное ожерелье. Таня отказалась и от того, и от другого, сухо заметив:
— Я свою часть договоренности выполнила. Теперь дело за вами!
Дядя Леня произнес:
— Крестница, обижаешь! Ты спасла Танюшу, более того, выяснила, что предатель был прямо у меня в семье. Ведь это Родька все организовал, кто же еще! Теперь подлец исчез, но ничего, я его из-под земли достану… Что же до нашей договоренности — то пусть нотариус передает все, что у него хранится, в прокуратуру, я согласен.
Забрав чистосердечное признание Чехарского, Таня сама отвезла его в прокуратуру. Ее встретил Денис Радкович, изрядно потолстевший и облысевший, но места прокурора Москвы так и не сумевший занять. Зато он женился — или, вероятно, был вынужден жениться — на Верочке, которая родила ему одну за другой четырех дочерей. Татьяна передала документы его шефу и кратко объяснила, о чем идет речь.
Денис поймал ее в коридоре со словами:
— Танюша, прекрасно выглядишь!
— А вот ты нет, — сказала не без удовольствия Таня. — Что, семейная жизнь так заела?
Радкович взял ее за руку и слегка понизил голос:
— Нам же когда-то было так хорошо… Я все время думаю об этом… Эх, если бы повернуть время вспять… Но мы ведь можем снова…
Таня вырвала руку из его липких пальцев и отрезала:
— Ничего мы не можем! Ты сам выбрал свой путь, Денисик. И тебе придется пройти его до конца. Уж извини.
— Татьяна Михайловна! — раздался голос прокурора, который вышел вслед за ней в коридор. — Зайдите на минутку…
Оказалось, что на кассете, на которой должно было быть чистосердечное признание Чехарского, были записаны мультфильмы. А на бумаге — отрывок из «Евгения Онегина». Таня оцепенело смотрела на все это, понимая, что дядя Леня надул ее — умудрился подменить хранившиеся у нотариуса доказательства. И в очередной раз вышел победителем!