Связаны прошлым
Шрифт:
– Мне откуда знать, Лех, о причинах ее гнева? Я в Ваших отношениях ни разу участие не принимал, Вас вдвоем никогда не видел. Может ты всё же в прошлом что-то особенное натворил, кроме измены? – подрабатывать бесплатным психологом для меня не в новинку. Как раз с этого и началась наша так называемая «дружба» с Сушинским.
– На самом деле даже сейчас я не совсем понимаю, что произошло тогда, – признаётся Леха, чем окончательно ставит меня в тупик. Я реально думал, что за полгода наших скитаний в поисках ответов на жизненные вопросы, он выбросил Настю из головы.
Оказывается, болезнью, названной в честь Шестаковой, болеем мы оба. Причём один
– Может ты просто не помнишь всего? – намекаю, когда мы рассаживаемся по своим местам.
– Макс, ну, я же не настолько дурачок, – второй раз за этот вечер он смотрит на меня как на дебила, что изрядно подбешивает. – Помню. Не так, конечно, ярко, – задумчиво потирая подбородок, Сух продолжает погружение в омут памяти,– но помню. Даже как под воротами больницы стоял в надежде, что она передумает.
– Лёха, я думаю, что ты всё же о чем-то забыл, – отвечаю, отрезав приличный говяжьего стейка. – Ну да ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сегодня мы не на заседании, можем расслабиться. Ты ведь для этого меня пригласил или нет? – помещаю в рот мясной кусок, растворяясь в божественной мягкости волокон. Похоже я никогда не привыкну ко вкусу настоящего.
– Конечно, брат, – сменив задумчивость на улыбку, Леха принимается за свой стейк, – вылетело из головы.
Половину блюда спустя, Сушинский вновь взывает к моей совести:
– Можно я тебе последний вопрос задам, и мы оторвемся по полной?
– Валяй, – расстёгиваю пуговицу на смокинге и принимаю расслабленную позу, – ты ведь не отстанешь, я тебя знаю.
– Настя не называла причину своего прихода в наш офис? – снова заводит шарманку Сух, чем выводит меня из себя. Один морской взгляд стер все десять лет его распутной безоблачной жизни.
– Леха, ну, что ты заладил, – хлопаю друга по плечу, – десятый раз за последние дни этот вопрос задаешь. Если бы сказала, думаешь, я бы молчал? Да и ты бы уже прочухал. Будто не знаю твои следопытские замашки.
– Ой, скажешь тоже, – отнекивается Сушинский, расслабляясь. Наконец-то. —Сколько лет дружим, а ты как закрытая книга. Обложку показал, а до сути фиг докопаешься. Еще скажи, что я не прав? – повернувшись, партнер по бизнесу выжигает на моем теле только ему известные иероглифы.
– Приехали, – выдыхаю сквозь губы. – И что я должен на это ответить?
– Вопросом на вопрос отвечать не корректно, – заявляет пижон с красной бабочкой, лыбясь во все свои тридцать два. Может на ринге состарить этот надоедливый факт?
– Что-то когда ты по vip-ресторанчикам шляешься, снимая разнокалиберных однодневок, про
–Не, ну, чего ты в самом деле, – тушуется Леха под моим суровым непроницаемым взглядом, – я же пошутил.
– А я юмор не воспринимаю, – в этот момент любая современная девочка с сайта знакомств бы ответила «Что-то на серьезном, да?».
– Вот как ты еще не помер-то без юмора? – хватаясь за сердце, интересуется Сухой.
– Мне больше интересно, почему такой червь, как ты, все еще жив, – хватаюсь за ножик с вилкой, врезаясь последней в салатные листья.
Вопрос Сушинского «Что она здесь делает?» поставил меня в тупик. Я и сам бы хотел отыскать ответ на него. Уверен, что самое важное как и всегда лежит на поверхности. Помимо должностных обязательств особой в белом движет неизменный инстинкт любого здравомыслящего человека – выжить любой ценой. И я ни капли не утрирую, вспоминая о приемах, которыми она руководствовалась в далеком прошлом, надеясь получить желаемое. «Тщательно продуманный образ – основа любого дела», – именно так заявила пьяная нимфа в одну из наших последних посиделок. Тогда я впервые обратил внимание на скрытую грань её настоящей личности. И это, как ни странно, не отпугнуло меня, а впечатлило.
Сердце колошматит как умолишенное, когда до него доходит, что, собственно, случилось. Не понимаю, почему сразу не распознал в уличной незнакомке Шестакову? Поразился образом? Смешно. Меня сложно удивить. Но что греха таить, её внешний облик идеален с головы до ног. Голубой оттенок волос гармонично переплетается с редкими осветленными прядями, элегантно уложенными волной на одну сторону. Примечательные вырезы ткани на теле, созданные рукой по меньшей мере причудливого и в тоже время весьма одержимого женщинами мастера, едва оставляют пространство для воображения, рождая в голове слишком интимные мысли. Господи, да после одного прикосновения к голой коже, мой лучший друг чудом удержался в штанах, а мозг заклинило на одной лишь мысли «хочу».
Хотя чему я удивляюсь? Всю школьную жизнь она любила выглядеть так, словно вечером ее ждет скрупулезное жюри, перед которым нельзя было упасть в грязь лицом. У нее определенно с ранних лет присутствовал свой, никем не навязанный, стиль. Шестакова умела сочетать несочетаемое и выглядеть при этом на все сто. Память подкидывает самые любимые образы: серый сарафан с желтой блузкой, маленькой брошью— солнцем и туфельками на изящной танкетке, бирюзовый облегающий как вторая кожа спортивный костюм на уроках физкультуры и тренировках по танцам. Простота, оригинальность, внимание к деталям —три кита, на которых, словно в доисторических рассказах, держится авторский замысел привлекательности. Именно этим она и воспользовалась минувшим вечером, произведя фурор внутри одного маленького управленческого государства.
Но мне больше всего интересно, как трехуровневый каркас, на котором строится не только отношение этой девушки к одежде, но и к жизни, треснул? Что сломалась в той Насте, что я когда-то давно знал и любил? Довольно странно, что после всех открывшихся фактов, я по-прежнему желаю знать ответ на свой вопрос.
После нашей первой за десять лет встречи белокурая девушка не покидала мои мысли даже ночью. Несмотря на мучительные перелеты и загруженный график работы, я размышлял, о том как ей помочь.