Свяжи меня
Шрифт:
— Да. Спасибо, Госпожа.
После того, как я поработала с другой рукой, он упал на колени и стал с почтением целовать мои сапоги. В отличие от Оуэна, Уильям не стремился подняться выше и коснуться голой кожи. Не поднимая головы, он спросил:
— Госпожа, могу ли я доставить Вам удовольствие?
— Нет.
— Но почему?
Я уперлась руками в бедра.
— Ты решил мне не подчиниться?
— Нет, Госпожа. Я лишь хотел бы, чтобы Вы рассмотрели мое предложение.
— И почему это?
— Потому что
— Извини, но ответ все еще отрицательный, — ответила я и, взяв веревку, пошла к раковине для дезинфекции.
Когда я повернулась к нему, то вновь поразилась видом Уильяма, стоящего на ногах. И тот все еще старательно отводил от меня взгляд.
— Посмотри на меня, — приказала я.
Мужчина буквально впился в меня взглядом, и я подошла ближе. Он, конечно, старался замаскировать это, но можно было точно сказать, что отказ ранил его чувства.
— Я хочу, чтобы ты понял — дело не в тебе, ты не сделал ничего, что вызвало бы мое недовольство. Просто я не допускаю своих сабмиссивов к прямому воздействию.
— Вам стоило бы это сделать, — продолжил настаивать он.
Покачав головой, я сказала:
— Тебе следует помнить, как именно нужно разговаривать со своей Госпожой.
Вместо того, чтобы принять виноватый вид, Уильям сделал шаг вперед.
— Могу я хотя бы поцеловать Вас?
Я посмотрела на серьезное выражение его лица и ничего не смогла придумать, чем же это сможет навредить.
— Ладно. Один поцелуй, а потом ты пойдешь своей дорогой, — я ткнула пальцем ему в грудь, — и оставишь мне хорошие чаевые.
Уильям улыбнулся.
— Да, Госпожа.
Встав с ним лицом к лицу и подняв подбородок вверх, я скомандовала:
— Поцелуй меня.
Он закрыл глаза и опустил голову. Когда наши губы слегка соприкоснулись, по моему позвоночнику пробежала дрожь предвкушения. Я почувствовала себя так, будто мне снова было тринадцать, живот словно набит камнями, а мальчик, который мне жутко нравится, целует меня за нашим сараем. Затем Уильям углубил поцелуй и притянул меня ближе. В этом действе было все — страсть, ласка, интимность. Я почувствовала, что снова ощущаю ее, потерянную часть меня.
С желанием большего я пососала язык, проникший вглубь моего рта. В тот самый момент я дала ему право делать все, и внутри Уильяма, словно щелкнул переключатель. Почтение, с которым он словно поклонялся своим ртом моему, превратилось в отчаянное завоевание. Его язык вступил в бой с моим, посасывая, облизывая и пожирая. Между бедрами у меня начало пульсировать, и я прижалась к нему теснее.
Он перестал поддерживать меня под спину, схватив за косу, за которую и потянул, чтобы заставить меня отступить и посмотреть на него. Ни один нижний никогда не трогал меня без разрешения, тем более, никогда не применял силу.
— Прошу, Госпожа.
На то, чтобы восстановить дыхание, у меня ушло несколько секунд.
— Я же тебе сказала, я этого не делаю.
— Почему Вы отказываетесь от собственных желаний?
Глядя в это прекрасное лицо, я удивлялась тому же. За все годы я не позволяла себе получать удовольствие. Были нижние, которые меня привлекали, как, например, Оуэн. Не все хотели дарить удовольствие, скорее получать, но многие были заинтересованы. Но я отказывала всем.
А теперь я стояла, прижавшись к теплому, наполненному силой телу Уильяма, плоть к плоти, и больше не хотела, что-то доказывать. Мне хотелось отпустить собственные желания. В конце концов, мне двадцать четыре, я живая женщина, которая пожертвовала своей жизнью в пользу работы, учебы и семьи. И я не могла вспомнить, когда в последний раз кончала не от вибратора.
Уильям опустил голову и его теплое дыхание достигло моего уха:
— Пожалуйста… позвольте мне помочь Вам кончить.
От мысли о том, что его рот может сделать с моей киской, я прошептала:
— Да.
Он отпрянул и посмотрел на меня.
— Да?
Я выровняла плечи и на этот раз твердо заявила:
— Да.
Его лицо озарила настоящая улыбка.
— Спасибо. — Он оглядел комнату. — Где?
— Прямо здесь.
Уильям нахмурился.
— Вы уверены, что на табурете королевы (примеч. пер.: специальный стул для фейсситинга — это низкая табуретка или стул, в котором вырезано специальное отверстие для лица низа, которое открывает доступ к гениталиям сидящего Дома для различных оральных воздействий) не будет удобнее?
— Прямо здесь, — повторила я, ткнув пальцем в землю, чтобы усилить свои слова.
— Да, Госпожа.
Он опустился на колени. Положив ладони на мои икры, Уильям медленно заскользил пальцами вверх, по сапогам, а потом по бедрам. Почувствовав его прикосновения к своей обнаженной коже, я глубоко вздохнула. Он рискнул поднять ладони выше, скользнув под мое платье. Кончиками пальцев прижавшись к бедрам и подцепив ткань стрингов. Затем медленно стянул трусики вниз по бедрам и сапогам. Когда белье достигло пола, я переступила с ноги на ногу, осторожно выйдя из них.
Уильям поднялся с колен, и я удивленно уставилась на него. Прежде чем я смогла возразить, он поднял меня на руки.
— Я же сказала — здесь.
— Доверьтесь мне.
— Ты ослушался меня. Я должна заставить тебя остановиться прямо сейчас, — прорычала я.
— Но это для Вашего удовольствия.
Прищурившись, я посмотрела на него.
— Непослушание — не то, что меня заводит, маленький сабмиссив.
Он опустил меня на ноги перед Андреевским крестом.
— Серьезно, ты же не думаешь, что сможешь меня связать?