Sweet dreams
Шрифт:
Через некоторое время она видит его перед лифтом в корпусе В, и её сердце замирает, потому что это определённо тот, кого она так долго искала. Она не успевает осознать своих действий, когда пульс неожиданно учащается, а ноги так же быстро, как и до этого, несут её к нему.
Она настигает его в тот момент, когда двери лифта закрываются за её спиной, и проходят долгие томительные секунды, пока она смотрит ему в глаза, без стыда и печали. Она совершенно не боится, что может утонуть в его тёмном взгляде.
А вот Финн смотрит на неё несколько растерянно.
— Милли, что?..
Не
На секунду он отводит в сторону смущённый взгляд, а вот Браун буквально нуждается в их зрительном контакте. И наконец-то она решает накинуться на свою беспомощную добычу, которую держит в руках.
— Ожидал ли ты этого? — спрашивает его Милли, прежде чем прижаться к его груди.
И как только они вступают в непосредственный контакт, она понимает, что уже не сможет остановиться. И она приподнимается на носочки, упираясь руками ему в ключицы, обхватывая пальцами его длинную шею. Она чувствует его тёплую кожу, именно в этот момент она теряет над собой контроль. Браун тянет Финна на себя, запрокидывая голову. Ей всё это время действительно приходится стоять на цыпочках, потому что он слишком высок для неё.
И это наконец-то происходит.
Вся её выдержка просто вылетает в трубу в то мгновение, когда её губы касаются губ Финна Вулфарда, потому что именно сейчас все их эмоции выходят наружу.
========== Часть 10 ==========
Она целует Финна, хотя и испытывает определённый страх, пока делает это, но, как только тот кладёт свои руки ей на талию и крепче прижимает к своему телу, яростно отвечая на поцелуй, все её переживания просто исчезают. Их губы жёстко сталкиваются, и они буквально начинают борьбу за право быть первым, и это реально похоже на безумие. Хотя, если честно, это оно и есть. Сейчас они говорят не словами, а действиями, жалуются друг другу, и Милли чувствует, как пропадает в его объятиях.
Это не было похоже на их первые поцелуи или те, что были потом. Это не было похоже на их последний поцелуй, который они разделили на вокзале, прежде чем Финн уехал в Калифорнию вместе со своей группой. Нет, на этот раз это было что-то отличное от всего. Совершенно иные ощущения. Как будто этот поцелуй избавляет их от давления внутри, а напряжение постепенно исчезает.
И Браун думает о том, что никогда не целовалась так — с всё нарастающим гневом и злостью. Это не было мило, это было больше похоже на импульс, на животный инстинкт, и то, как Милли цеплялась за его тело пальцами, было больше похоже на то, что она пытается спастись при кораблекрушении. Это было чем-то, чего не хватало им обоим в самые страшные и тёмные моменты их жизни.
Ей нужно отстраниться от него, но не из-за нехватки воздуха, а потому, что она начала проявлять слишком много непозволительных эмоций. Поэтому девушка постепенно уменьшает интенсивность поцелуя, но нет. Финн буквально рычит и меняет их местами, и теперь уже он вжимает её в стенку кабины лифта. Он упирается руками по обеим сторонам её тела, которое так отчаянно нуждалось в чём-то, но Милли не
Финн явно не планирует прекращать всё это, поэтому он слепо тычет рукой по кнопкам, останавливая лифт. Он запрокидывает её голову, и в этот момент они всё-таки прерываются. Милли чувствует, как её грудь быстро поднимается и опускается, а сердце сумасшедше бьётся, отдаваясь ударами в голову; ощущения, будто она пробежала чёртов марафон. Однако она не открывает глаза, предпочитая дожидаться Финна так. И Браун наконец-то слышит его хриплое и тяжёлое дыхание и чувствует, как его лоб уткнулся ей в губы, как будто парень слишком сильно устал, чтобы двигаться.
Через некоторое время она всё-таки открывает глаза, и в этот же момент он выпрямляется, и они смотрят друг другу в глаза. Милли поднимает руки и обхватывает ладонями его щёки, мягко лаская их; его кожа чувствуется иначе, но знакомо, поэтому она посвящает себя тому, чтобы исследовать каждый дюйм этого совершенного лица. Мысленно она отмечает, что его подбородок стал более квадратным, и он действительно выглядит взрослым. Всё верно, он больше не тот маленький мальчик, который встречался с ней в школе, но проблеск этой юношеской красоты до сих пор проскальзывает в его веснушках. Браун всегда любила их, потому что считала их почти произведением искусства, в отличие от самого Финна, который каждый раз смущался и не понимал, чему же так восхищается девушка.
Она неохотно улыбается ему и опускает руки, а потом мягко высвобождается из тюрьмы его объятий, подходит к панели и, как только створки лифта плавно разъезжаются, она уходит, так и не сказав ему больше ни слова. Она слышит, как они сдвигаются обратно; сама Милли сейчас направляется к своей комнате, уже чувствуя, как просыпается внутри неё совесть. Да она же теперь в жизни не посмотрит в глаза Вулфарду!
Когда она заходит в комнату, то испытывает огромное облегчение от того, что Сэди там нет. Она решает просто лечь спать (желательно, навечно), потому что два последних дня были просто сумасшедшими.
К счастью, после нескольких часов сна Милли становится прежней Милли, а та сумасшедшая Милли, которая кричит на родителей и целует Финна в лифте, уже пропала. Девушка называет её Милли-Галлея, так как теперь в следующий раз она появится только через семьдесят шесть лет, и она считает, что так даже лучше.
***
Утро понедельника она проводит, заперевшись в своей комнате из-за того позора, что съедает её изнутри каждый раз, когда она вспоминает о том, что наделала. И это почти невыносимо. Браун пытается думать о чём угодно другом, кроме этого, но всё равно так или иначе её мысли возвращаются к тому, как руки Финна были на её талии, как ощущались его мягкие губы, как он утыкался лицом практически ей в шею, и от этого её сердце буквально выскакивает из груди. Она чувствует, как жар охватывает её тело, а щёки окрашиваются до цвета насыщенного кармина. И ведь это она просто думает обо всём произошедшем! Она чувствует сама себя предателем после того поцелуя, что разделила с Вулфардом, и это печально. Но она ничего не может с собой поделать. Не после того, кем она успела стать. Ведь всё выглядит так неправильно.