Sympathy For the Devil
Шрифт:
… Доковыляв до Зубовского бульвара, я остановился отдохнуть, напротив выхода из метро. Навстречу мне тут же выбежала Алиса. Охотница с того света.
– Чудовищно тоскливый мудак! – пожаловалась она мне. – Пришлось дать ему по яйцам.
Мужик в красном галстуке на полусогнутых выходил из метро.
– Сделай что-нибудь, чтобы оживить охоту! – требовала девушка.
– Пошли, — сквозь зубы произнес я. – Только поддержи меня. Я чудовищно устал.
Алиса с удивлением посмотрела на меня. Но взяла под руку. Хватка у нее была крепкая. А вот со стороны наверняка
Мудак шел за нами. Мы свернули в одну из арок. Я вжался в стену, и, когда наш преследователь двинул за нами, я принялся избивать его. Предварительно поплевав на кулаки вкусом красной крысы. Странно, но ко мне возвращались силы. Я обшарил карманы этого несчастного. Забрал все ценное, оставив только карточку на метро. Напоследок мы с Алисой разыграли спектакль. Мудак должен был различить слова: «валим на хуй», «бабла маловато» и «Юго-Западная».
– Спасибо! – сказала мне Алиса уже у метро.
Я ощущал поразительное равнодушие к своей судьбе. Страха больше не было.
Киевская – Краснопресненская
Эту повесть никогда и никто не прочтет. Я пишу ее не для кого-то. Только для себя.
Мне очень не нравится то, чем я занимаюсь. Я пытаюсь убедить себя в том, что у меня нет другого выбора. Пытаюсь найти что-то хорошее, хоть капельку добра в своих действиях.
Я – вовсе не бездушное чудовище. Когда я приговариваю к смерти или мучениям незнакомых мне людей, я задумываюсь. Ведь кто-то их любит. Хорошо, если это не так.
Сейчас покрываю невнятными каракулями странички тоненького блокнота на пружинках. Никто и никогда это не прочтет. Сейчас, в эпоху информационного изобилия, таинственные рукописи никому не нужны. Лучше посмотреть телевизор.
Но если случится невероятное, и вы все-таки это читаете, знайте, что вы – в беде. Я не могу даже представить, при каких обстоятельствах может состояться ваше знакомство с этим текстом. Скорее всего, вы – работник какой-нибудь из силовых структур. Именно вы с наибольшей долей вероятности можете прочитать это первым. Для протокола и версий. Если вы дочитали до этих строк, бросайте чтение. Бегите прочь, садитесь в автомобиль, спасайтесь. Можете попытаться поднять тревогу, но лучше не теряйте времени. Иначе вы можете не успеть спастись.
Если же вы – персона штатская, то в вашем случае дело решают даже не минуты, а секунды. Бегите, бросайте все. Не думайте о барахле и документах. Спасайтесь немедленно. Может, вам повезет, и в лифт вы втиснетесь первым.
Для тех, кто не понял. Если вы читаете это, значит, меня уже нет в живых. Учеником я пока не обзавелся, а это значит, что вас никто не охраняет. Армия Сатаны не так велика, как вы можете подумать. Задумайтесь о том, что его враг – самая могущественная и влиятельная персона в мире. Влиятельней вашего начальника, начальника начальника, влиятельней любого президента с ядерной кнопкой. Возможностей у Друга не в пример больше. Никто не хочет с ним ссориться.
В тюрьме я прочел книгу под названием «1984».
Друг смотрит за каждым. Не думайте, что у него замыливается глаз, и он устает. Другу есть дело до всего. Кроме того, что вы думаете о нем. Вдумайтесь: каждый из вас находится под круглосуточным наблюдением. Вам все еще это нравится?
Друг – это сверхразум в миллионы раз мощнее любого компьютера. Он делает с вами все, что хочет. Вы – его рабы, мнением которых не интересуются. Не льстите себе, никаких чувств к вам он не питает. Ненависти тоже. Вы – циркулирующий материал, формовочная глина. Вы ничего не значите для Друга. И город, в котором вы живете, тоже.
Представьте себе, что вы решили убрать старую навозную кучу из загона для скота. Вы все равно ее уберете. Наденете перчатки и респиратор, но уберете. Как же микроскопическим обитателям навозной кучи можно противостоять воле хозяина? Способ ровно один – сделать родную кучу настолько омерзительной, что хозяин просто побрезгует марать о нее руки.
…Я расстался с Алисой на «Парке Культуры». Она двинулась на юго-запад. Я же – на «Киевскую». На меня наваливалась слабость. В глазах двоилось. Войдя в вагон, я повис на поручнях. Я испытывал очень странное чувство. Мое сознание словно раздваивалось. Словно наблюдало за происходящим в двух разных реальностях. Это было хуже, чем переходить с того света на этот.
На «Киевской» девчонка в голубом плаще разговаривала с «Высоцким» в синем костюме.
На «Киевской» девчонка в голубом плаще разговаривала с «Высоцким» в синем костюме.
«Высоцкий» повернулся и пристально посмотрел на меня.
«Высоцкий» повернулся и пристально посмотрел на меня.
Он схватил девушку в голубом за руку и бросился ко мне.
Он попытался схватить за руку девушку в голубом, но она согнулась и укусила его.
«Высоцкий» схватил меня за шею и потребовал провести на нижний уровень.
Я бросился наутек, принялся лавировать в толпе. Ко мне приближались ангелы.
Я согласился открыть дверь, смочил ладонь вкусом голубой крысы и дотронулся до девушки. Открывая проход между мирами, я изловчился и еще раз коснулся «Высоцкого» вкусом синей крысы. Я понял, что выполнил свою Миссию.
Толпа уносила меня прочь. Я не передал вкус голубой крысы. Я провалил свою Миссию.
Меня, словно пьяного, качнуло куда-то в сторону, и сознание покинуло меня.
Меня, словно пьяного, качнуло куда-то в сторону, и я потерял сознание.
… Очнулся я от робких хлопков по щекам.
– Эй, дядя! Ты жив?
Я открыл глаза и понял, что эти предположения верны. Надо мной склонились две девчонки. Одна — маленькая, в красном пальто, с розовым ирокезом. Вторая – брюнетка в кожаной куртке, с пирсингом на лице. Она-то и интересовалась моим самочувствием.