Сын Америки

Райт Ричард

– Прошу вас поднять правую руку.

Хрупкая, восковая рука миссис Долтон нерешительно потянулась вверх. Человек за столом спросил миссис Долтон, обещает ли она в своих показаниях говорить правду, всю правду и одну только правду во имя господа бога, и миссис Долтон отвечала:

– Да, сэр, обещаю.

Биггер старался казаться равнодушным, чтобы публика не могла заметить в нем ни тени страха. Нервы у него были натянуты до предела; он внимательно вслушивался в слова слепой. Отвечая на вопросы, миссис Долтон рассказала, что ей пятьдесят три года, что она живет на бульваре Дрексель, 4605,

что она бывшая школьная учительница и что она жена Генри Долтона и мать Мэри Долтон. Когда перешли к вопросам, непосредственно касавшимся Мэри, все в зале, не вставая с мест, подались вперед. Миссис Долтон сказала, что Мэри было двадцать три года, что она была не замужем; что ее жизнь застрахована на тридцать тысяч долларов, что она обладала недвижимым имуществом, оцениваемым примерно в четверть миллиона, и до дня своей смерти сохраняла полную платежеспособность. Голос миссис Долтон звучал слабо и напряженно, и, слушая ее, Биггер думал о том, насколько у него хватит сил. Лучше бы он тогда встал во весь свой рост под блуждающими лезвиями света и его изрешетили бы пулями. По крайней мере он отнял бы у них это развлечение, эту потеху, эту охотничью забаву.

– Миссис Долтон, – сказал человек за столом, – мне чрезвычайно неприятно беспокоить вас всеми этими вопросами. Но я – коронер и должен получить все необходимые сведения для того, чтобы установить личность убитой…

– Я вас слушаю, сэр, – прошептала миссис Долтон.

Осторожными движениями коронер взял с соседнего столика кусочек почерневшего металла; потом он повернулся лицом к миссис Долтон, шагнул к ее креслу и остановился. В зале было так тихо, что Биггер слышал скрип половиц под ногами коронера.

Подойдя к миссис Долтон вплотную, он бережно взял ее руку и сказал ей:

– Я кладу вам в руку металлический предмет, извлеченный полицией из кучи золы в котельной вашего дома. Миссис Долтон, прошу вас самым тщательным образом ощупать этот предмет и сказать мне, держали ли вы его уже когда-нибудь в руках.

Биггер хотел отвести глаза, по по мог. Он следил за выражением лица миссис Долтон; он видел, как задрожала рука, державшая почернелый кусочек металла. Он резко повернул голову. Какая-то женщина громко заплакала. В зале поднялся гул. Коронер поспешно отступил назад и застучал по столу костяшками пальцев. Тотчас же водворилась тишина, только женщина все еще всхлипывала. Биггер снова перевел глаза на миссис Долтон. Она теперь обеими руками нервно теребила кусочек металла; вдруг у нее затряслись плечи – она плакала.

– Вы узнаете этот предмет?

– Да-да-а…

– Что это такое?

– Это… это серьга…

– Когда вы первый раз держали ее в руках?

Миссис Долтон овладела собой, слезы застыли у нее на щеках. Она отвечала:

– Это было очень давно, когда я еще была молодой девушкой…

– Вы не можете точно припомнить когда?

– Тридцать пять лет тому назад.

– Она принадлежала вам?

– Да, их было две.

– Так, миссис Долтон. Вероятно, вторая серьга расплавилась в огне. Эта проскочила между прутьями решетки и осталась лежать в золе. Теперь скажите, пожалуйста, миссис Долтон, долго вы носили эти серьги?

– Около тридцати лет.

– Как вы их приобрели?

– Мне

их подарила моя мать, когда я стала взрослой. Она их получила в свое время от моей бабушки, а когда моя дочь стала взрослой, я в свою очередь подарила ей.

– Что вы называете „взрослой“?

– Когда ей исполнилось восемнадцать лет.

– Итак, значит, когда вы подарили эти серьги вашей дочери?

– Пять лет тому назад.

– И она всегда носила их?

– Да.

– Вы вполне уверены, что эта серьга из той пары?

– Да. Тут не может быть ошибки. Это фамильная драгоценность. Других таких не существует. Моя бабушка заказывала их по специальному рисунку.

– Миссис Долтон, когда вы последний раз находились в обществе покойной?

– В субботу ночью, точнее сказать, в воскресенье утром.

– В котором часу это было?

– Мне кажется, около двух.

– Где Она была в это время?

– У себя в комнате, на кровати.

– Скажите, вам часто приходилось видеть – то есть, я хотел сказать, навещать вашу дочь в такой час?

– Нет. Я знала, что она утром собирается уехать в Детройт. Когда я услышала, что она вернулась, я хотела узнать, где она была так поздно…

– Вы с ней говорили?

– Нет. Я окликнула ее несколько раз, но она не отвечала.

– Вы прикасались к ней?

– Да, тронула рукой.

– Но она ничего вам не ответила?

– Я слышала какое-то невнятное бормотанье…

– Вы знаете, кто бормотал?

– Нет.

– Миссис Долтон, вы допускаете, что ваша дочь в это время уже была мертва и вы этого не заметили и не почувствовали?

– Не знаю.

– Вы думаете, что ваша дочь была жива, когда вы обращались к ней?

– Не знаю. Мне кажется, что она была жива.

– Был в комнате еще кто-нибудь в это время?

– Не знаю. Но мне было там как-то не по себе.

– Не по себе? Что вы хотите этим сказать?

– Я… я не знаю. Почему-то я была недовольна собой. У меня было такое чувство, будто что-то такое я должна была сделать или сказать – и не сделала. Но я себя уговаривала, что она просто спит.

– Если у вас было такое чувство, почему же вы не попытались разбудить ее?

Миссис Долтон ответила не сразу; ее тонкие губы были раскрыты, и лицо сильно отклонено вбок.

– Я почувствовала в комнате запах алкоголя, – прошептала она.

– И что же?

– Я подумала, что Мэри пьяна.

– Вам когда-нибудь раньше случалось видеть вашу дочь пьяной?

– Да, потому я и решила, что она пьяна. Я узнала запах.

– Миссис Долтон, если бы вашей дочерью обладал мужчина в то время, как она лежала на своей кровати, могли бы вы это как-нибудь заметить?

Зал загудел. Коронер постучал, призывая к порядку.

– Я не знаю, – прошептала она.

– Прошу меня извинить, миссис Долтон, еще несколько вопросов. Что навело вас на мысль о том, что с вашей дочерью что-то случилось?

– Когда я наутро вошла к ней в комнату, я ощупала ее постель и заметила, что даже покрывало не снято. Потом я пошарила в гардеробе, и меня удивило, что она оставила дома все новые платья.

– Миссис Долтон, если я не ошибаюсь, вы и ваш муж жертвовали крупные суммы негритянским просветительным организациям?

– Да.