Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
А меня это вполне устраивало. Пока полковник изучал добытую с боем порнографию, он ни на что больше не отвлекался. Только время от времени смущенно подхихикивал, да крутил головой, выражая большое коммунистическое «фи!» всей этой похабщине.
Так мы наконец-то добрались до пункта назначения. Я вышел наружу, громко хлопнув дверью и попросил:
– Ефим Макарович, подождите меня здесь, ладно?
– Товарищ Бритва, а де это мы?
– насторожился полковник, натягивая противогаз.
– Це ж кладбище!
– Опять ваш знаменитый дедуктивный метод?
– выразил восхищение я.
– Как догадались-то?
– А
– Старое, значить, кладбище - на новых давно все кресты отменили к ядреной фене! Звездочки красные на плитах - воть и вся похорона! И вообще - воть наступить коммунизм, наши, значить, советские ученые смерть победять, и все советские граждане будуть жить вечно!
– Угу. Обязательно. Ну ладно, ждите, в общем…
– Я пока перекурю, - заявил полковник, вылезая наружу.
И с него почти мгновенно свалились брюки. А ведь я ему говорил, чтобы застегнул ремень! Но разве кто-нибудь станет слушать яцхена?
Ночью на кладбище всегда страшновато. Но только не мне - для меня это просто дом родной. Сколько себя помню, меня всегда окружали мертвецы. Да и Лэнг - это, по сути дела, преогромный погост.
В просвете меж серых облаков показалась луна. Чуть меньше трех четвертей - еще несколько дней, и наступит полнолуние. Как я недавно узнал, в полнолуние нечисть действительно оживляется - этот ночной фонарь действует на них, как валерьянка на кошек. И в новолуние тоже - только уже другие виды. Оборотни в новолуние сидят дома, а в полнолуние выходят на охоту. А нежить, наоборот, предпочитает самые черные ночи. Фазы луны - это вам не хухры-мухры, их просто так не проигнорируешь.
А всяких тварей на моей родной Земле ох как много…
Вообще-то, мне даже нравится гулять в темноте меж могилками. Тихо так, уютно, и уж точно никто не заорет, какой я мерзкий урод. А попробуй в полдень в парке так погулять - моментально и вопли будут, и камнем кто-нибудь кинет… В прошлый раз кинули - прямо в лицо. Я его, конечно, поймал на подлете и швырнул обратно (зуб тому мужику вышиб), но неприятный осадок на душе все равно остался.
А здесь хорошо. Кладбище действительно старое, тут и днем-то мало кто бывает, а ночью вообще пустынно… как на кладбище. В больших городах именно такие места обычно служат прибежищами для таких, как я… немного необычных. Старые кладбища, заброшенные заводы, свалки, крыши высотных зданий…
Впереди я заприметил сутулую фигуру. Мужик стоял ко мне спиной и, бормоча что-то себе под нос, красил ветхий забор. Рядом стоял тусклый фонарь типа «летучая мышь» - света он давал ровно столько, чтобы видеть пятачок диаметром в один метр.
– Здорово!
– прохрипел я, подходя к нему.
– Тебе тут ночью не страшно, а? Покойников-то не боишься?
– Да чего нас бояться?… - равнодушно пожал плечами мужик, поворачиваясь ко мне.
Глава 10
На поле боя раздавались крики и стоны мертвецов.
– Привет, Олег, - сунул мне руку маляр.
– Как дела?
– Здорово, Лева, - ответил на рукопожатие я.
– Дела пучком. А ты как? Разлагаешься потихоньку?
– Да нет, все нормально… Даже запаха
Да, именно. Это мой старый знакомый - единственный, кто выжил на базе «Уран». Ну, не совсем выжил, если честно… На самом деле он ходячий мертвец, но по нему этого ни за что ни скажешь - Лев Игнатьевич следит за собой. Он в конце концов закончил сыворотку, позволяющую ему контролировать рассудок, благодаря чему так и не превратился в одного из тех безмозглых людоедов, что в прошлом году бродили по лесам Красноярского края. Я ведь тогда все-таки вернулся туда - провел зачистку. Леди Инанна попросила, да я и сам не возражал проветриться - в Хрустальных Чертогах хорошо, но нестерпимо скучно…
В январе этого года Святогневнев переехал из Красноярска в Москву - тут условия для работы получше. Сначала он хотел разыскать вторую базу - «Гею», но потом слегка перетрухал. И его можно понять - заполучи эти яйцеголовые настоящего зомби, так не посмотрят, что это их бывший коллега. Будут экспериментировать, пока не разберут на кусочки. Я и сам пару раз чудом избегал подобной участи.
А теперь он живет и работает прямо тут - устроился кладбищенским сторожем. Платят гроши, но зато бесплатное жилье. Вполне приличное, кстати. С пропиской ему помог какой-то старый приятель, он же и деньгами субсидировал - Святогневнев ему слегка намекнул на кое-какие свои проекты. Да и я малость подсобил - у меня в этом тоже есть свой интерес. Какой? Да вот этот самый - теперь у меня в Москве всегда есть удобная хаза, где можно спокойно отсидеться пару деньков.
– Мне сначала еще и могильщиком предлагали устроиться, но ты же знаешь, я копать не люблю… Хотя клиентура все равно докапывается. Недавно прикопалась одна - выкопай, да выкопай могилу мужу! Я ее саму чуть не закопал!
– А других проблем нет?
– уточнил я.
– Никто не наезжает? А то сам знаешь - если что, я всегда…
– Было на той неделе… - хихикнул мертвый ученый.
– Какие-то панки тут праздник устроили - могилы в краске испачкали, кресты ломали, газоны все истоптали…
– А ты?
Святогневнев осклабился и кивнул на груду хлама, лежащего поодаль. Там оказались какие-то каски, кожаные ремни, куртки с заклепками, еще что-то…
– Иногда покойником быть лучше, - грустно сообщил он.
– Если б я был живым, они бы меня убили…
– А так ты их?…
– Да нет… Вот, гляди.
Лев Игнатьевич задрал обляпанную краской рубашку и продемонстрировал мне торс со свежим ножевым ранением в левой грудине. Да, после такого обычно умирают - сердце пробито насквозь. Но в данном случае ничего не вышло - крови не вытекло ни капли, только остался косой разрез. Думаю, это было для несостоявшихся убийц настоящим шоком…
– Заживает помаленьку… - удовлетворенно провел пальцем по ране Святогневнев.
– Только есть приходится больше обычного. Я по этой теме думаю диссертацию написать - «Новая форма жизни». Название пока рабочее, - извиняющимся голосом добавил он.
– Но тема очень интересная. Особенно интересна реакция среднего человека на живого мертвеца - это почти всегда страх и отторжение.
– А ты как думал?
– Да примерно так же и думал, - пожал плечами доктор наук.
– Когда они поняли, что я… не совсем живой, то так быстро убежали… Даже одежду бросили.