Сын бомбардира
Шрифт:
«Ишь ты, опытный! — удивился разведчик. — Местность знает, вражина!»
Рядом, почти у самой тропки, находилась пещерка. Возвращаясь с вылазок, он обычно заходил сюда, чтобы передохнуть перед крутым подъёмом. Не изме¬нил своей привычке и на этот раз.
— Туда! — подтолкнул «языка» разведчик.
Пленный кивнул, ногой раздвинул кусты и нырнул в пещерку. Разведчик только головой закачал от такой сообразительности,
В пещерке было темно и сухо. Он достал кисет, свернул цигарку, добыл кресалом огонь, закурил. При каждой затяжке подземелье
Разведчик взглянул на «языка»: щёки его раздувались, и только ветошь во рту мешала раскашляться.
— Что? Духу нашего не выносишь? — засмеялся разведчик. — Сейчас кляп вытащу. Только, чур, не шуметь!
Пленный жадно глотнул воздух, выплюнул ворсины и попросил:
— Дяденька, развяжите! Руки сдавило — мочи нет.
— Развязать? — оторопел разведчик, услышав чисто русскую речь. — Постой, постой! — он подошёл к пленному вплотную и осветил цигаркой лицо.
На разведчика смотрели обиженные мальчишеские глаза.
— Ты кто такой?!
— С пятого бастиону я. Вестовой у командира 2–й дистанции лейтенанта Забудского!
— Звать как?
— Николка Пищенко.
— Так что ж ты до сих пор молчал?! — подобно своей цигарке вспыхнул разведчик.
— Сами рот заткнули, — насупился Пищенко, — а теперь — «почему».
— Заткнул, — сокрушённо подтвердил разведчик. — Что же теперича делать? Ох, и подвёл ты меня, браток… Ну, вот что, — пришёл он к решению, — дорогу на бастион знаешь?
— Знаю, — ответил Колька.
— Вот и дуй туда.
— А вы, дяденька, куда?
— Куда, куда? За кудыкины горы! Не твоего ума дело! Сызнова придётся грязь месить из-за тебя. Шастаешь, где не надобно… А чего это ты, вестовой, там оказался? — разведчик кивнул в сторону французских позиций.
— Я на хуторе Вотковского был.
— Вотковского? Ты чего позабыл там?
— Погреб пороховой разведывал. Наши искали, да не нашли. А я там всё знаю.
— Отыскал погреб? — разведчик недоверчиво посмотрел на Кольку и предупредил: — Только, браток, не брехать. Наше дело правды требует.
— Не нашёл, — пробурчал Колька.
— Ну, ну, — мотнул головой разведчик, — а теперь дуй отселева.
Он с досадой плюнул на цигарку и яростно растёр её ногой — страсть как не хотелось снова идти в дождь и слякоть.
— Я с вами, дяденька, — затараторил мальчишка, боясь, что разведчик уйдёт, не выслушав его. — Я всё там знаю. Погреб хоть и не нашёл, но пушки ихние где стоят, самолично видел.
— Ну, так уж и видел?
— Вот те хрест! — побожился Колька. — Видел и запомнил — где стоят и чем присыпаны.
— Ладно, браток, давай знакомиться. Кошкой меня зовут. Матрос Кошка из 30–го флотского экипажу.
…Промокшие насквозь, они уже не замечали ни дождя, ни промозглого ветра. Как и говорил Пищенко, ров вывел разведчиков прямо к небольшой пристройке у склада. Часового не было видно, наверно, спрятался где-нибудь, спасаясь от непогоды.
Кошка
В сенях спал солдат. Его форма, аккуратно сложенная, лежала тут же. «Зуав», — определил Кошка. Он показал мальчику взглядом: «Берём!..»
Француз и проснуться не успел, как уже лежал скрученный верёвками, с кляпом во рту. Из горницы по–прежнему доносился храп офицера.
Вдвоём оттащили зуава в сторону. Матрос, приложив палец к губам, шепнул Николке:
— Снимай сапоги, а то нашумим!
Но в горницу попасть не удалось. Несмотря на всё искусство разведчика, дверь не поддалась.
«Чёрт с ним, с офицером! — ругнулся про себя Кошка. — Денщик даже лучше… Слуги завсегда больше своего господина знают».
Матрос высвободил зуаву ноги и приказал:
— Топай!
Они заставили денщика пригнуться, протащили по рву, а когда добрались до балки, разрешили идти в полный рост.
Зуав содрогался от пронизывающего холода — не сладко после тёплой постели очутиться раздетым под секущим дождём.
Кошка снял с себя накидку и передал её пленному…
Утром на бастионе только и разговоров, что о ночном приключении Николки. Батарейцы столпились у блиндажа Забудского и с интересом рассматривают пленного.
Николка не переставая рассказывает:
— Мы его только хвать, а он…
Кошка стоит рядом и чуть заметно посмеивается. При этом его тонкие смоляные усики растягиваются дугой, а маленький нос совсем сплющивается. Кошка не выпускает из рук штуцера, хотя пленный, по всему видно, и не думает о побеге. Наоборот, непривычное внимание к своей особе он, похоже, воспринимает с гордостью. Жестами пытается объясниться с батарейцами. Неожиданно зуав замечает бронзовую трофей¬ную мортиру. Его заинтересовало, действует ли она.
— А ты объясни ему, — весело говорит Иван Нода Николке, — как есть по–французски и объясни, А ну!
Мальчик шагнул к мортире и вдруг произнёс по французски:
— Made in Lion? [7] .
Зуав удивлённо заговорил:
— Le garcon parle-t–il fransais? [8]
На что подошедший поручик Дельсаль ответил:
— Не угадали самую малость! — И продолжал перевод: — Спрашивает, откуда французский знает. Не барин ли?
7
Сделано в Лионе? (франц.).
8
Мальчик знает наш язык? (франц.).