Сын чародея с гитарой

Фостер Алан Дин

– Э, минуточку, – начал Банкан, но Сквилл двинул его кулаком по ребрам.

– Кореш, че еще за минуточка? Ты ведь слышал, че он сказал. Канаем отсюда.

Банкан повернулся к выдру:

– Я только хотел выяснить, во что мы лезем.

– Ни в че мы не лезем. Просто едем мимо.

Но Банкан, не реагируя на протесты выдра, спешился и приблизился к Веррагарру.

– И все-таки расскажите о Килагурри.

Волк раскрыл пасть, показал острые зубы.

– Не думаю, что им следует это знать. Что, если

ты ошибаешься? Что, если они в сговоре с Темными?

– Бедарра, я убежден, что это не так. Во-первых, сейчас они могли беспрепятственно проехать, но человек предпочел задержаться и расспросить. Сподвижники монахов не упустили бы малейшей возможности сбежать. Во-вторых, неужели ты способен вообразить, что Темные нанимают эту парочку?

Он указал на Сквилла с Нииной, устроивших потасовку на спине Снугенхатта.

Виз перелетел с насеста к Банкану на плечо.

– Мы с приятелем много путешествовали, но я тоже никогда не слышал о Килагурри.

– Возможно, вы не столь равнодушны, как пытаетесь показать. – Веррагарр внимательно смотрел на человека и клещееда. – Я допускаю, что вы – волшебники, хоть и продемонстрировали нам лишь свою власть над цветами.

За его спиной захихикал Квайбо, его поддержали. Угрюмо глядевший на путников Бедарра не улыбнулся.

– Мы не только выращиваем цветочки, – сказал Банкан. – Мы способны на гораздо большее.

– Не буду отрицать, что мы охотно приняли бы любую помощь. – Кенгуру указал на кукабарр, еще не опомнившихся от приступа смеха. – Мне крайне неприятно в столь критический момент зависеть от таких безответственных типов.

Его товарищи по оружию, стоявшие поблизости, услышали эти слова и согласно зашептались.

– И даже если очаровательные цветы – апогей вашего колдовского могущества, мы будем благодарны за любое содействие. Судя по доспехам, носимым вашим большим другом, и всегда готовым к бою лукам водяных крыс, вы не из робкого десятка. Но я не буду утверждать, что ваше присутствие в наших рядах непременно обеспечит победу.

– Погодите-ка, – сказал Банкан. – Я лишь хотел узнать, что происходит. Кажется, о помощи я и не заикался.

– Буду откровенен с тобой, чужеземец. – Веррагарр широким жестом указал на толпу. – Мы все – жители этих лесов, окрестных холмов и гор.

Наши предки жили здесь в мире и согласии с незапамятных времен. Если точнее, в относительном мире и согласии. Большинство стоящих вокруг тебя – крестьяне или простые горожане, ремесленники вроде меня. Мы хотим только одного: чтобы нас оставили в покое, позволили жить, как нам нравится. И с монахами у нас раньше не бывало ссор… Но чуть больше года назад все изменилось.

Монастырь Килагурри расположен на невысоком, но крутобоком холме в долине Миллиджидди. Место уединенное, вполне подходящее для безмятежного служения богам. До прошлого года

мы почти не общались с теми, кто там обитает. А потом наступили перемены к худшему, и теперь Килагурри – оплот злобных манипуляторов. Дурные дела творятся там, пришелец. Путники, приближавшиеся к монастырю, рассказывали о доносившихся оттуда страшных звуках. Это вопли пытаемых, это сверхъестественные голоса. И хотя интересно было бы узнать причину этих звуков, путники в спешке проезжали мимо. И вряд ли мы должны их за это судить.

Раньше монахи время от времени спускались в город Миллиджидди за покупками или приносили вещи, которые не могли починить сами. Теперь же все добрые люди сторонятся их как прокаженных.

Кенгуру, повествуя, опирался на толстый хвост.

– Я бы не сказал, что раньше они не доставляли нам хлопот, – вмешался в беседу вомбат. И принялся загибать пальцы. – То заподозрят в обвесе зеленщика, и он потом хворает. То ногу кто-нибудь потянет, и она заживает слишком долго. То у крестьянина скотина отощает. Но это же пустяки, верно? А всерьез они раньше не пакостили, что да, то да.

– Но чуть больше года назад, – вернулся к рассказу Веррагарр, – над Килагурри собрались неестественные облака. Сверкали молнии, но не наблюдалось огня в монастыре, не было заметно повреждений. Темные вступили в игру с великими силами. Не много удалось нам разузнать об их деяниях, но этого хватило, чтобы исполниться страха. Мы поняли: монахи замыслили какое-то громадное зло. Прежде монахи не ссорились с простым людом. Но теперь их мерзкие козни разрушили мир в наших краях.

И нам ничего не остается, кроме попытки остановить их раз и навсегда, прежде чем случится непоправимое.

– Что значит – непоправимое? – спросил Виз. – Снугенхатт! И вы, ребята! Вам бы лучше подойти, послушать.

Носорог кивнул и заковылял. Толпа расступилась перед ним.

Веррагарр окинул взором свой отряд.

– Мовара! Где Мовара?

Из толпы выпорхнула белая с розовым отливом птица и бесцеремонно опустилась на левое плечо кенгуру.

– Моваре удалось побывать в монастыре, – сообщил Веррагарр. – Его, пожалуй, можно назвать нашим разведчиком. Он очень рисковал.

Розовый какаду кивнул.

– Там калечат птиц, сам видел. – Он задрожал, перья заходили ходуном. – Ужасно это, ужасно. Видели бы вы их новых солдат, видели бы! Огромные жуткие твари – сплошь когти, клыки и клювы.

– Мовара принес подтверждение самых дурных слухов, – продолжал Веррагарр. – И поведал кое-что пострашнее.

– О да, мой друг, о да.

Банкан отметил, что разведчик стар. Клюв сточен, глаза тусклые.

Судя по всему, он в начальной стадии маразма. А может, немножко не в своем уме. Заслуживает ли он доверия? Похоже, Веррагарр не сомневается в его правдивости.