Сын Чернобога
Шрифт:
Воевода Рулав все больше склонялся к мысли, что киевлянам придется убраться от Царьграда не солоно хлебавши, ибо риск дождаться возвращения императорского флота возрастал с каждым днем. Легким ладьям русов не устоять в морском бою против тяжелых императорских галер, не говоря уже о греческом огне, который ромеи метали с большим искусством и потушить который подручными средствами еще никому не удавалось. Попав в ладью, такой огонь пожирал ее в течение нескольких мгновений, обрекая на смерть всех, кто в ней находился.
Князь Олег вернулся в стан, разбитый киевлянами на чужом берегу,
– Зачем тебе столько волов, князь? Что мы с ними будем делать?
– Мне нужны не только волы, Рулав, но и телеги. Большие телеги, способные вместить ладью. Ты что, никогда не бывал на волоках?
– Так ты хочешь поставить ладьи на колеса? – восхищенно ахнул Рулав.
– Вот именно, – усмехнулся Олег. – Здесь есть очень удобный спуск в гавань со стороны суши, но для этого нам придется обогнуть башню.
Затея князя Олега пришлась русам по душе и явно поставила в тупик ромеев, которые с удивлением наблюдали за их суетой. Русы в этот раз вообще вели себя странно. Вопреки своему обыкновению, они не стали грабить и поджигать предместья, а зачем-то пригнали к морю огромное количество волов. Здесь же суетились мастеровые, сооружая огромные неповоротливые телеги, причем в совершенно невероятных количествах. Создавалось впечатление, что русы просто сошли с ума, коли собирались на волах, впряженных в эти самые телеги, покорять великую империю.
– А почему бы им для этой цели не воспользоваться лошадьми? – насмешливо спросил у магистра Григориуса патрикий Никифор.
Оба знатных ромейских мужа в сопровождении блестящей свиты, состоящей из приживал и прихлебателей, поднялись на стену, чтобы посмотреть на глупых варваров.
– Вероятно, они не умеют на них ездить, – высказал предположение искусный наездник Феоктист, любимец константинопольской черни.
– Мы не на ипподроме, – бросил в его сторону Григориус, чем-то сильно недовольный.
– Я надеюсь, император не отменит скачки из-за появления варваров? – спросил у магистра патрикий Никифор.
– Я тоже на это надеюсь, – сухо отозвался тот.
Утром следующего дня посмотреть на варваров явился сам император. Гвардейцы оттеснили обывателей, освобождая для Льва и его свиты место на стене. Увы, старались они совершенно напрасно, поскольку ладьи руссов, стоявшие у входа в гавань, исчезли. Судя по всему, убедившись в тщетности своих усилий, варвары просто убрались восвояси. Эту простую мысль донес до императора, огорченного напрасной потерей времени, патрикий Никифор.
– Да вот же они! – не согласился с Никифором Феоктист.
– Где? – встрепенулся Григориус.
– Плывут по суше, – отозвался наездник, не блиставший умом.
– То есть как это плывут? – удивился император, глядя на Феоктиста осоловелыми глазами.
– Под парусами, – растерянно развел тот руками.
Глупец Феоктист был прав. Григориус мог бы, конечно, не поверить своим глазам, но в данном случае очевидцев было слишком много, чтобы усомниться в реальности происходящего. Флот русов двигался по суше, на их ладьях действительно были
Вопль ужаса вырвался из глоток константинопольских обывателей, потрясенных невиданным зрелищем. Все присутствующие, за исключением одного только человека – императора Льва, которого льстецы недаром называли философом, сочли происходящее колдовством, настоящим чудом.
– Они поставили ладьи на колеса и запрягли в телеги волов. А паруса подняли просто для красоты и устрашения, – спокойно сказал император.
– Но ведь они ворвутся в гавань! – встрепенулся Григориус.
– А я тебе о чем толкую, магистр.
К сожалению, помешать русам не смог уже никто. Их ладьи одна за другой соскальзывали в воду, и не успели ромеи глазом моргнуть, как русы уже захватили гавань и высадились на пристани.
– Григориус, – обернулся к магистру император. – Сказки этому варвару, знающему латынь, что я готов вести с ним переговоры.
Русы не поставили перед ромеями невыполнимых условий. Конечно, императорская казна сильно усохла после их неожиданного визита, но в остальном можно было считать, что Византия не просто легко отделалась, но даже и приобрела некоторые преимущества. Во всяком случае, у ромейских купцов появилась возможность вести выгодную торговлю со славянскими городами и Северной Европой. Договор был скреплен императором ромеев с одной стороны и князем Олегом и его воеводами – с другой, после чего они обменялись взаимными клятвами.
Церемония происходила в императорском дворце и была обставлена с подобающей пышностью. Августейший Лев мог по достоинству оценить как оружие русов, так и их доспехи, отделанные золотом и серебром. Судя по всему, славянская империя, которую он считал лишь плодом разгоряченного воображения безумного архиепископа Константина, действительно возникла на северных рубежах Византии, и с этим теперь придется считаться не только Константинополю.
Русы удалились, увозя с собой договор и три миллиона денариев. Для этого ромеям пришлось опустить цепь и выпустить из гавани неприятельский флот, который, как оказалось, мог передвигаться не только по воде, но и по суше.
– А ведь не поверят наши потомки, – задумчиво проговорил император.
– Во что не поверят? – насторожился Григориус.
– В то, что флот способен передвигаться по суше, как по воде. Они назовут это либо ложью, либо чудом. Хотя чудо в другом. В том, что славяне за столь короткий срок создали мощнейшую державу. Пригласи ко мне патриарха, Григориус, я хочу с ним поговорить.
Олег был удивлен, встретив в устье Днепра ладью воеводы Борислава. Ближник князя Ингера выглядел уставшим и сильно постаревшим. Он тяжело переживал смерть Ефанды, родившей ему сына и дочь, а потому в последнее время отдалился от великого князя и его ближников, предпочитая переживать горе в одиночку. Князь Олег подал ему руку, помогая перебраться в свою ладью. Бориславу осталось только подивиться медвежьей силе этого далеко уже не молодого человека, словно пушинку перебросившего через борт его тело, погрузневшее за последние годы.