Сын графа Монте-Кристо

Лермин Александр

В Палаццо Визидерти у широкого окна стоял граф Монте-Кристо и мрачно смотрел на ужасное кровавое побоище, учиненное на улицах палачами Радецкого. Сперо стоял возле отца.

— Смотри, батюшка,— сказал он, задыхаясь от слез,— вон там идет женщина, она несет мертвого ребенка. Они убили его на руках матери! Бедные люди, что с вами сделали солдаты?

— Дитя мое,— с грустью произнес Монте-Кристо,— злейший враг человека — сам человек!

— Батюшка! — вдруг вскричал Сперо.— Смотри, вон там флаг!

Граф

взглянул в указанном направлении и увидел: молодой итальянец влез на крышу стоявшей против Палаццо Визидерти церкви и водрузил там национальное знамя. Вдруг юноша зашатался, попытался удержаться, махая руками, но опрокинулся и упал на мостовую: пуля сразила его.

В этот момент в залу вошел Бертуччио.

— Ну, что? — спросил граф, идя ему навстречу.

— Граф, одному из наших удалось добраться до цитадели — маркиз Аслитта оттуда исчез!

— Что это значит? Если он спасся, то поспешил бы сюда,— с беспокойством заметил граф.

— Товарищ не мог узнать ничего больше,— грустно сказал Бертуччио,— но ему сообщили, что в каземате был найден другой человек!

— Другой? Кто бы это мог быть?

— Вы его знаете, граф: в Париже он называл себя графом Кавальканти, а здесь…

— Что же с ним сделали? — нетерпеливо перебил его граф.

— Его присудили к смертной казни, но была ли она приведена в исполнение — этого товарищ узнать не мог.

— Бертуччио,— озабоченно сказал граф,— если Аслитта…

— Аслитта погиб! — вскричала Лучиола. Она вошла незамеченной и, рыдая, упала на колени.

— Кто смел это сказать? — побледнев, воскликнул Монте-Кристо.

— Подойдите к окну,— прошептала Лучиола.

Граф посмотрел и отпрянул: то, что он увидел, подтверждало слова несчастной девушки. Четыре человека с непокрытыми головами несли на носилках тело, казавшееся безжизненным. Это было тело маркиза Аслитты, и Монте-Кристо содрогнулся.

— Как случилось это несчастье? — прошептал Сперо, боязливо прижимаясь к Лучиоле.

Между тем Бертуччио побежал вниз, чтобы указать носильщикам, куда нести тело. Он быстро вернулся назад и сказал:

— Наши товарищи четверть часа тому назад нашли труп маркиза в крепостном рву. Как Аслитта туда попал — остается загадкой.

На улице раздались громкие крики:

— Мщение убийцам! Смерть подлым трусам!

Носильщики, окруженные густой толпой, насилу добрались до ворот палаццо.

Лучиола с трудом добралась до лестницы и там упала без чувств. Сперо со слезами наклонился над ней и шепнул отцу:

— Батюшка, ты уже стольким помог, помоги же и ей!

Монте-Кристо вздрогнул, вспомнив, что обещал Лучиоле спасти маркиза, а теперь… Он подошел к носилкам, испытующим взором взглянул в лицо утопленнику, затем дрожащей рукой расстегнул сорочку маркиза и приложился ухом к

груди. В этот момент раздался барабанный бой, и на улицу вступил батальон кроатского полка.

— Люди! — решительным тоном крикнул граф Монте-Кристо.— Внесите тело маркиза в дом, и если вы любите его, вашего предводителя, рисковавшего для вас жизнью, то примите все меры к тому, чтобы ни один солдат не вступил во дворец! Укрепите его: пусть солдаты разобьют себе головы о ваши укрепления — быть может, Италия и Аслитта одновременно воскреснут для новой жизни!

Лучиола, очнувшись, услыхала эти утешительные слова, встала, подошла к носилкам и воскликнула с воодушевлением:

— Вы слышали это — он никогда не изменяет своим словам. К оружию, друзья, да здравствует Италия и свобода!

Радостный крик был ответом на призыв Лучиолы. В ту же минуту улицу перегородили баррикадами, мостовая была разрушена, и наступающие кроатцы очутились лицом к лицу с разъяренной толпой, готовой на отчаянную защиту. У окна первого этажа стояла Лучиола и вдохновляла патриотов: пренебрегая летевшими мимо пулями, размахивала трехцветным флагом.

Искра была брошена — со всех сторон устремились патриоты, окружили знамя, колокола ударили в набат. Восстание разрасталось с каждой минутой.

Лучиола давно уже отошла от окна и с флагом взобралась на баррикаду, своим присутствием воодушевляя борцов. Спустя час кроатцы отступили. Теснимые со всех сторон итальянцами, они обратились в бегство, преследуемые восторженными патриотами. Тогда Лучиола покинула баррикаду, побежала к Палаццо, упала на колени подле носилок, на которых все еще неподвижно лежал Аслитта, и молитвенно сложив руки, обратилась к графу, который старался привести маркиза в чувство:

— Граф, я сдержала слово: трехцветное знамя свободно развивается над Миланом, а теперь возвратите мне моего Джиорджио!

Граф не отвечал. Из небольшого флакона он медленно, по каплям, вливал темно-красную жидкость в рот маркиза. В эту минуту в залу вбежал Санта-Кроче.

— Граф! — крикнул он.— Дело плохо. Радецкий со своим войском отступил к цитадели и обстреливает город! Вы обещали помочь нам словом и делом, а вместо этого теряете время, пытаясь воскресить мертвеца! Оставьте в покое мертвых и вспомните о живых!

Монте-Кристо сверкнувшими глазами взглянул на старого патриота и громко возразил ему:

— Я до сих пор никогда не изменял своему слову, маркиз!

— Охотно верю вам, но скоро будет поздно. У нас нет оружия, и врагу будет нетрудно одолеть нас!

— Али! — громко вскричал граф.

Нубиец явился и вопросительно взглянул на своего повелителя.

— У тебя ключ от подвала, где хранится оружие, порох, пули и прочее?

Али утвердительно ответил кивком.