Тем же летом 1797 года, еще до нападения английской флотилии на русский форт, курьерским кораблем из Охотска доставили депешу о важных событиях в столице — в конце минувшей осени скончалась
императрица, на трон взошел наследник, Великий князь Павел Петрович. Для Лексея эта новость стала значимой, хотя и не совсем неожиданной — что-то из прежней памяти сохранилось, правда, без точной даты. В какой-то мере испытал сожаление о кончине матери, но не скорбь или горе. Она всегда была ему чужой, никогда не чувствовал от нее материнского внимания и ласки, если не считать каких-то даров или некоторых привилегий, да и сам не питал сыновьей любви, только уважение к сильной женщине, иногда обиду или разочарование. Больше заботили будущие отношения с единоутробным братом, тот не скрывал неприязни к правящей матери, по сути узурпировавшей власть. Так что предполагал возможным любой исход от нового правителя — как к себе, так и своему делу, ставшим реальным благодаря покойной императрице.
Осенью того же года курьерским кораблем из столицы
получил пакет с печатью самого императора. В ней имелись две грамоты — в одной ему жаловался чин адмирала за заслуги в освоении заморских территорий, в другой награждался орденом Святого Владимира второй степени. С ними еще лежало письмо, написанное неровным, но все же разборчивым почерком:
— Брат мой любезный, ты близок моему сердцу, хотя по воле нашей матери не свиделись прежде. Много недостойных мужей она привечала и лишь немногие честно заслужили преференции. Я следил за тобой долгие годы, насколько мне то было доступно. Знаю о подвигах на море и твоих достижениях в далекой Америке, считаю лучшим из тех, с кем мне довелось обходиться — хотя по известным тебе причинам таких было немного. Брат мой, ты нужен здесь — предстоит свершить многое, а способных к тому слишком мало. Передай свое дело кому посчитаешь возможным, сам же с семьей поскорей приезжай в столицу. Твой брат Павел.
