Шрифт:
***
Больно глазам становится, если взглянуть сейчас на степь, что широко раскинулась за городом, за слободкой Романовной. Она дымится под палящим солнцем и сверкает, как серебряный щит.
– Ну и парит! Ай да жарища! Одно слово – баня! – восклицают каменоломщики.
Они на минуту высунутся из колодцев каменоломен, рассеянных в степи, и тотчас же скроются.
Степь будто вымерла. Ее оживляют только несколько баб-молочниц из ближайшей деревни, которые гуськом на маленьких тележках плетутся в город. Сидя на мешках, набитых сеном, они, чтобы не терять драгоценного времени, вяжут чулки и вышивают рубашки.
Да еще одно существо оживляет степь.
Пимка – сын сапожника Митрия, первого «мухобоя» и скандалиста во всей слободке.
Восемь лет ему. Но он смышлен и боек.
Как стрела, мчится он вдоль степи.
На нем синие штанишки и белая рубашонка. В правом кармане звенят медные пуговицы.
Дзинь! Дзинь! Дзинь!
За ним вприпрыжку скачет Суслик – черная гладкая собачонка величиной в большую фисташку, со свисшим набок розовым языком.
Вид у Пимки необычайно озабоченный и торжественный.
Одна молочница, заинтересовавшись им, кричит:
– Малец! А малец! Куды?!
Но он не слышит.
Он торопится к колодцу, где работает дядя Иван, с важным поручением и предписанием от тети Жени.
Пимка устал. Как назло, у него лопнула подтяжка, и он занозил на ноге палец.
Присесть бы на камень отдохнуть, поправиться. Да некогда…
Но вот и колодезь.
Вокруг, как по арене, ходит впряженная в вырло [1] Настя – знакомая Пимке подслеповатая красная лошаденка в повязке на голове из полотенца для защиты от солнца. Она наматывает на барабан канат, поднимающий снизу камень.
1
Оглобля, прикрепленная к барабану колодца. (Прим. автора.)
У колодца стоит Степан, тяжчик, [2] и покрикивает на нее.
Пимка остановился в двух шагах от колодца и, с трудом переводя дух, спросил:
– Дядя Иван здесь?!
– А что?
– Тетя Варя родила!
– Гм, – засмеялся Степан, – вот отчего ты прискакал, пожарный?!
– Тетя Женя велела, чтобы он сейчас пришел.
– Ладно. – Степан повернулся к своей хате и крикнул:
– Тарас!
Из хаты не торопясь вышел длинный как шест парень в красной рубахе до колен, с открытой шеей и копной грязных волос. Он громко зевал.
2
Надсмотрщик. (Прим. автора.)
– Полезай в колодезь и скажи Ивану, пусть домой идет. Жена родила.
– И чего ей приспичило? – спросил, не переставая зевать, Тарас.
– Спроси ее, – ухмыльнулся Степан.
Пимка с нетерпением и недовольством поглядывал то на Тараса, то на Степана. Его возмущало равнодушие, с которым они относились к столь важному событию.
– Это ты, гобелок, новость принес? – спросил Тарас.
– Да, – ответил быстро Пимка. – Позовите его и скажите, чтобы шел скорее, а то тетя Женя серчать будет…
– А ну ее к аллаху! – неучтиво отрезал Тарас и пошел к колодцу.
Пимка обиженно надул губы.
Тарас зевнул еще два раза, взобрался на поданную Степаном шайку [3] и ухватился за канат. Степан выпряг Настю, навалился животом на вырло, барабан заскрипел, завертелся, и Тарас стал медленно погружаться в колодезь.
У Пимки точно тяжесть свалилась с плеч. Он опустился на четверик, [4] подозвал Суслика, приласкал его, усадил
3
Квадратная площадка. (Прим. автора.)
4
Особого размера камень, вырезанный в каменоломне. (Прим. автора.)
– Ишь, пузан!
– А что ото у тебя из кармана сыплется? Деньги? – спросил он немного погодя.
– Н-не, – ответил Пимка, блеснув хитрыми карими глазами. – Ушки!
– У кого выиграл?
– У Петрушки, сына Григория Алексеевича… балалаечника.
– Здорово!
Налегая все сильнее и сильнее на вырло и описывая круги вокруг колодца, Степан завел с ним шутливую беседу:
– А ты видел уже ребенка?
– Видел!.. Раньше всех!
В глазах Пимки засверкали веселые огоньки.
– Ого-го-го! Как же это случилось? Раньше всех! Ах ты, апельсин!
Пимка объяснил:
– Когда тетя Варя собиралась рожать, меня не пускали в комнату. А я подождал, чтобы тетя Женя вышла, и залез под кровать.
– Под чью кровать?
– Да тети Вари.
– Правильно!
– И как только ребенок крикнул, я сейчас голову и высунул…
– Молодчина! – похвалил Степан.
Пимка увлекся своим повествованием и продолжал:
– Он совсем маленький, как суслик, и пищит…
Степан бросил вырло и стал считать сложенный в штабели камень. А Пимка уставился в колодезь и стал ждать с минуты на минуту появления дяди.
Но вдруг глаза его забегали и на пухлых щеках выступил румянец. Он вскочил и метнулся в сторону, как вихрь. За ним – Суслик.
– Что случилось? – спросил Степан.
– Саранча! – ответил Пимка и погнался вслед за саранчой, которая грациозно и с треском описывала дуги в воздухе, насыщенном солнечной пылью…
Шайка ударилась в дно колодца. Тарас, изогнувшись, сунулся в дыру, ведущую в каменоломню.
Перед ним открылся длинный, узенький коридор с низким потолком, подпертым на каждом шагу гнилыми балками, осклизлыми стенами и могильным запахом.
Тарас миновал коридор, свернул вправо и пошел на тусклый огонек.
Огонек привел его к Ивану.
Иван работал один в маленьком припоре. [5]
Он стоял на коленях перед громадным материком, [6] похожим на надгробную плиту, методично распиливая его гигантской пилой надвое.
Кхи! Кхи! Кхи! – визжала пила.
Иван весь ушел в работу, и Тарас видел только его густые волосы, позолоченные желтой пылью, красный, туго стянутый платок на шее и выкругленную в белой рубахе спину. Над ним, под самым потолком, на железном треугольнике, вбитом острием в стену, стояла большая керосиновая лампа. Она коптила и дымила от недостатка воздуха, как пароходная труба. Все стены, земляной пол, материк и сам Иван были облеплены сажей. Она носилась в воздухе, подобно черным мухам, и душила.
5
Выемка в каменоломне, каменный мешок. (Прим. автора.)
6
Глыба камня. (Прим. автора.)