Сын лекаря. Королевская кровь

Серия «Попаданец»

Выпуск 73

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Дрова в камине в зале моего старого дома весело потрескивали, распространяя легкий, уютный запах дыма. В комнате было тепло, по стенам плясали блики от огня. Очень уютная атмосфера, но те, кто расселся вокруг стола, были собранны и напряжены. Новость, которую принес Хамелеон, была, конечно, неприятная. Однако в последнее время подобных

вестей было так много, что особых эмоций они не вызвали. На совет собрались достаточно уравновешенные разумные, паниковать никто не собирался.

– Говоришь, в этой вашей Артании будет голод? – еще раз переспросил Кашиш, вождь орков, который с основной частью племени добрался до Кеймура совсем недавно. – Тогда, может, и не стоит с ними воевать? Сами передохнут. Можно отправить несколько групп и заняться диверсиями – например, портить им запасы. Голодный орк воевать не может. Голодный человек, думаю, тоже.

Остальные собравшиеся в комнате на это предложение только поморщились. Даже Лотар, которого ничего не связывало с Артанией, не обрадовался предложению – слишком долго общался с беженцами. Успел наслушаться историй.

– Между прочим, неплохая идея, – кивнул Хамелеон. – С врагом я бы так и поступил. Ты, вождь, не привык еще к этой мысли, а местные тех, кто остался в Артании, не ненавидят. Там друзья остались, у кого-то даже родные. Никто не захочет губить тех, кого совсем недавно считал своими. Да и теперь еще считает.

– Получить арбалетным болтом в грудь от своих оно, конечно, лучше, – хмыкнул Кашиш.

– Не лучше. Но если мы станем так действовать, люди нас не поймут. И с этой стороны, и с той. Если сейчас основная масса населения не слишком верит рассказам совета о том, какие здесь все воплощения зла, то после диверсий их настроение изменится.

– Так, может, и не нужно воевать? – оживился Беар. – Пустить слухи, что у нас тут лучше. Пусть к нам идут, примем. Тяжело придется, конечно. Особенно в первую зиму. Но как-нибудь разберемся. – Бывший вор с надеждой посмотрел на Хамелеона.

Тут уже я покачал головой.

– Мы не выдержим, Беар. Не продержимся. Сам знаешь, припасов, что мы заготовили, и тех, что принесли с собой орки, хватит впритык для такого количества разумных, что у нас сейчас. Может быть, мы сможем принять еще тысячу – но тогда весной сами голодать начнем. А если первородные решат напасть?

– Так что, значит, воевать будем? Со своими? Там половина оставшейся армии состоит из тех, с кем мы против эльфов бились.

– Может, и не придется воевать, – подал голос Хамелеон. – Есть у меня одна мысль. Только мысль, не план.

Собравшиеся, включая гоблинских матрон, заголосили, пытаясь поторопить рассказчика. Воевать с людьми не хотелось никому.

Хамелеон вдруг уставился на меня своими прозрачными глазами:

– Скажи, Эрик, ты помнишь свою мать?

В трактире было тепло и уютно. Пахло густым горьким элем и жареными колбасками. Мерный гул разговоров и треньканье ситары в углу возле стойки должны были навевать благодушное, расслабленное настроение. Особенно для посетителя, который всего этого не

видел уже больше года. Жаль, но даже такая атмосфера не смогла перебить напряжения, владевшего мной с тех пор, как мы ушли из Кеймура. Если бы сейчас где-то рядом появился чертов Хамелеон, я бы, наверное, набросился на друга с кулаками! Его скрытность никогда не вызывала у меня отрицательных эмоций, но только до тех пор, пока это не коснулось меня лично. Слава богам, хотя бы цель моего предстоящего визита в Согрес он сообщил, а вот насчет подробностей почему-то ничего добавлять не стал.

– Ты, главное, доберись до Эссау к началу второй декады месяца, – увещевал меня старый вор. – Ради богов, Эрик, не влипни в какую-нибудь неприятность по дороге. А дальше тебе все объяснят, клянусь! Остановишься в гостинице «Центральной» – это самое приличное заведение в том городишке, назовешься бывшим старателем Тареном – в бумажках, которые я тебе дал, все подробности записаны, выучишь по дороге. Да у тебя подробностей никто и спрашивать не будет, так что не пугайся заранее. Документы тоже есть, и они подлинные. А уж мой человек тебя найдет, на этот счет не беспокойся.

– Хамелеон, ты в своем уме? А если человека не будет? Что мы станем делать? Или, того хуже, кто-то другой назовется твоим человеком?

– Эрик, поверь, я бы не стал делать глупостей. Это точно будет мой человек, ты ни за что не перепутаешь. – Упрямо отказывался давать какие-то подробности Хамелеон. – Пойми, я не могу предусмотреть всего. Возможно, вас будут искать. Возможно, за вами будут следить. Самое худшее, что я могу сделать, это рассказать тебе подробности вашей встречи. Все должно быть естественно, понимаешь? Ты знаешь, Эрик, я люблю тебя как сына, я восхищаюсь твоими талантами. Но, прости, актер из тебя, как сабля из дерьма. А мне нужно, чтобы при встрече ты вел себя естественно! Все равно, так или иначе, но за вами будут следить. Никто не должен догадаться, что эта встреча не случайна.

– А твой человек, с которым мы встретимся, значит, лицедей? – хмыкнул я. – И я должен делать все, как он скажет?

– Еще какой лицедей! Получше многих. И да, будет неплохо, если ты станешь прислушиваться к его советам, – но только в том, что касается поведения на людях. В решении основной задачи главный – ты.

Мы еще долго спорили в тот день – я, Беар и Хамелеон. Обсуждали саму необходимость путешествия в Согрес, а также необходимость отправляться именно мне. Хамелеон как-то ухитрялся быть убедительным, несмотря на то что так толком ничего не рассказал. Все вопросы упирались в железобетонную уверенность товарища в своей правоте.

– Братья, вы мне верите? Мне, бывшему вору, преступнику и скользкой личности, которого считай силой затащили в армию? – в конце концов, не выдержал Хамелеон.

– Если тебе не верить, то и себя можно в предательстве заподозрить, – мрачно ответил Беар – он уже чувствовал, что Хамелеон скажет что-то такое, после чего спорить станет невозможно.

– Ну так поверьте мне сейчас, без доказательств и без объяснений. Один раз.

Мы оба согласились, потому что, действительно – если не верить Хамелеону, бывшему вору и преступнику, то кому тогда верить?