Сын маминой подруги
Шрифт:
– Ну, раз умницу и красавицу, тогда ладно!
– Изобразил "облегчение" я.
– А то подсунули бы, например, фр... Господина Тюфякина. Вот бы где я и свихнулся.
– Ну а тут, глядишь, личную жизнь и сладишь!
– "Обрадовался" за меня Николаич в голос.
Пальцы же его продолжали жить своей жизнью, сообщая мне бесценные в моей ситуации обрывки информации: "спец", "комбатант", "внимание".
"Что ж, самое время задуматься, что я в этой жизни сотворил не так!", - пришла в голову мне странная мысль. Однако "развернуть" я ее не успел... Негромко рассмеявшись.
По счастью, старик принял мои эмоции на счет его подколов про личную жизнь, тут же пригрозив мне пальцем:
–
– Произнес он весело, все еще пытаясь "загипнотизировать" меня серьезным своим взглядом.
– А то это... Харасмент, абъюз, а там и "токсиком" стать недолго!
Я аж поперхнулся. Нельзя же так неожиданно, едва я собрался сделать очередной глоток волшебного зелья из кофейных зерен.
– Ты откуда такого понабрался-то а, Семен Палыч?
– Поинтересовался я.
– Откуда в тебе эти отголоски загнивающего запада?
Нет, фигня случается, согласен. Но от того, что она будет названа каким-нибудь очень умным словом, проблема не решится. Напротив, словно бы "замылится". Ну просто сравните два термина: "абьюзер" и "манипулятор". В каком случае СРАЗУ становится понятно с кем имеешь дело? А в моем случае, существовал прекрасный термин "неуставные отношения". И их я допускать не собирался. Ни в каком виде. Вот еще, подпускать к себе следователя имперской канцелярии на расстояние ближе вытянутой руки.
– Ну и молодец, что понял, - кивнул мне бывший уже наставник, с энтузиазмом берясь за очередной пончик и в который раз заставляя меня позавидовать его метаболизму.
– Тебе же легче жить будет!
Я только головой покачал. Даже с моими нагрузками, вздумай я поглощать сладкое в таких, не побоюсь этого слова, промышленных масштабах, не спастись бы мне от ожирения. А старик ничего, справляется. Хотя как там еще скажется на нем "мирная жизнь". Возможно, диванчик, плед и интересная книжка восстановят, наконец, справедливость? Однако это вряд ли. Можно Плыча выгнать со службы, но вот службу из Палыча... Гораздо сложнее. Уверен, что натасканный империей волкодав (причем еще теми, прошедшими войну, спецами!) еще долго не позволит себе потерять боевую форму. Откат, конечно, неминуем, но... Вот любят американцы снимать кино про ветеранов, которые до конца жизни могут надрать любое место молодым. А я таких вживую видел. Среди родичей. Особенно после службы в таких местах, где полностью "бывших" не может быть по определению.
Старик же тем временем покончил с последней заморской вариацией нашего бублика.
– Пошли, - предложил он.
– Подвезешь меня до кадров.
Я не возражал. В конце концов, Семен Палыч сделал для меня действительно много, не смотря на некоторое несовпадение наших взглядов по ряду вопросов.
Поднимаюсь и...
– Эй, молодой!
– Окликнул меня старик тоном, каким пользовался только если был очень недоволен.
Я удивленно приподнял брови.
– Спецсредства не забывай!
– Буркнул бывший наставник.
Оборачиваюсь и... Замираю. На столе, где только что находилась моя рука, лежит компактный телефон. Той самой спецсвязи. И отчего-то я уверен, что он полностью идентичен своему сгоревшему накануне собрату.
Задавать глупые вопросы и удивляться совсем не время.
– Спасибо!
– Негромко говорю я, стараясь вместить в столь короткое слово столь многое.
Старик только кивнул и первым покинул кафе.
[1]Хех — абстрактное божество египетской мифологии, ассоциировавшееся с постоянством времени и вечностью, олицетворение бесконечности, бескрайнего пространства. Его аналог — греческий Хаос и Апейрон. Изображался в облике мужчины с головой лягушки.Имя божества переводится как «бесконечный». Хех был андрогином, его
Глава 18
Глава 18
Столик полетел к чертям, в стену пульт от телека...
Вроде полегчало. По крайней мере, глядя на осколки пластика, разлетевшиеся по всей комнате, больше ничего отправить следом не хотелось.
А вот задать самому себе один вопрос очень простой вопрос, так очень даже:
– И что мы такое творим, а, Костька?
– Свой собственный голос успокоил еще больше.
Аж дышать стало легче. Вдох-выдох, вдох-выдох...
"Костька" - далеко не самая любимая моя форма имени. Я резко против, когда ее использует кто-нибудь другой. Хотя моему наставнику, уже бывшему, "дядькам" и матушке обычно было все равно. Но тут уж ничего не поделаешь. Сам же я по отношению к себе такое обращение позволял лишь в тех случаях, когда собой был действительно недоволен. И дело далеко не в том, что я теперь не посмотрю телевизор вечерком. В конце концов, даже не уверен, что он работает. За год проживания здесь я так и не удосужился проверить. Но где же мои самоконтроль и внутренняя работа. Почему мои эмоции вышли из под контроля настолько, что мне приходится что-нибудь сломать, чтобы не натворить какой-нибудь действительно дурной фигни?
– Так, - сообщил я сам себе, глядя на показывающие пять утра часы.
– Бегать. Определенно бегать. Не на износ, но с десятком спринтов.
Кроссовки и форма были готовы заранее. Всегда. Я не слишком чтобы уж фанат порядка, но все что относится к боевой работе и тренировочному процессу находится в идеальном порядке. Равно как и оружие. Приучили меня так инструкторы и тренера. Иначе огрести можно было очень и очень неплохо. Даже за мятую брошенную на спинку стула футболку. Причем повседневной одежды это не касалось. Хоть как чучело ходи. Однако если твой внешний вид приведет к урону чести Семьи Веселковых, придется отвечать. И довольно строго. Мне хватило рассказов когда-то "панковавшей" старшей сестры, чтобы я содержал свой гардероб приемлемом состоянии. Подростковый бунт если и не обошел меня стороной, то явно не был так ярко выражен.
Я вздохнул, обведя глазами служебную квартиру. Вполне приличная она. Даже ремонт какой-никакой имеется. В смысле, с моей-то точке зрения вполне приличный, а вот с позиции моих коллег "от корня Оболенских", так мало чем отличимая от конуры. Представляю, что бы сказал франт, приди мне в голову бредовая мысль пригласить его в гости.
– Константин Викторович, Как можно жить в таком хлеву. Моя самая нелюбимая собака Матильда имеет "жилплощадь" в три раза больше!
– Проворчал я, старательно воспроизводя интонации господина Тюфякова.
Отчего-то стало весело. Представилось, Григорий Васильевич с неудовольствием и отвращением держит на вытянутых руках толстую лоснящуюся болонку. Не сказать, чтобы мне расхотелось кого-нибудь придушить своими руками, но все же. Стало еще чуточку легче. По счастью, на пути от подъезда до ближайшего стадиона мне никто не встретился. И это было замечательно!
Размеренная работа тела и ритмичные "удары" подошв кроссовок по не самому лучшему, но вполне приемлемому покрытию трека почти вернули мне утерянное равновесие. Теплый же душ с "ушатом" ледяной воды в конце и крепкий вкусный кофе завершили процесс. Так что второй глоток "флэта" я делал уже во вполне приемлемом состоянии.