Сын менестреля. Грейси Линдсей
Шрифт:
– Сэр, я обязательно позабочусь о том, чтобы к вашему визиту в доме был приличный запас, – серьезным тоном ответил Десмонд.
– Очень хорошо. Очень хорошо. А-а-а… Хм… – Тут Бошан повернулся ко мне и стал внимательно меня изучать, сосредоточенно нахмурив кустистые брови. – А теперь ты?
Уязвленный до глубины души столь пылким обменом любезностями, невольным свидетелем которого стал, я почувствовал себя здесь еще более чужим, а потому невнятно пробормотал сквозь зубы:
– А я просто Шеннон.
Похоже, ему понравились мои слова. На его лице появилась благостная улыбка.
– Ах да! Ты приехал к нам по стипендии Кельвина. – Бошан наклонился и заглянул
6
Строка из стихотворения Р. Бернса «Горной маргаритке, которую я примял своим плугом» (перевод С. Я. Маршака).
– Моя мама будет довольна, когда я сообщу ей об этом.
– Хорошо сказано! Теперь ты больше не просто Шеннон, а великолепный Шеннон. – Бошан внимательно оглядел меня с головы до ног, явно не обойдя вниманием и злополучную трещину на ботинке. – А сейчас, если тебе удобно, можешь зайти к казначею и договориться о перечислении первого взноса из суммы твоей стипендии. Канцелярия открыта с двух до пяти.
К этому времени аромат свежевыпеченного хлеба уже успел проникнуть за пределы салфетки, на которой лежали сэндвичи, и распространился по комнате. От аппетитных запахов у меня даже слюнки потекли, и я понял, что добрейшему префекту не терпится наконец разделаться со своим бутербродом. Бошан торопливо проинформировал нас, что мы зачислены в старший четвертый класс [7] , объяснил, где находится классная комната, и с облегчением отпустил.
7
Старший четвертый класс соответствует десятому классу российской школы.
Однако, когда мы проходили мимо письменного стола, префект протянул свою здоровенную лапищу и, ни слова не говоря, вынул цветок из петлицы пиджака Фицджеральда.
– С твоего позволения, во время занятий – никаких флористических украшений.
Десмонд вспыхнул, но возражать не стал, а лишь молча кивнул. Уже в коридоре мой новый товарищ сказал с улыбкой:
– В этом весь Бошан. Золотая голова! Ненасытное брюхо! Спорим, он пустит мой василек на салат! А я еще и пел ему, как последний идиот. Теперь меня непременно засунут в очередной хор. Хотя я и так целых три года играл роль чертовой примадонны в подготовительной школе!
– Быть может, у тебя скоро начнет ломаться голос? – попытался утешить я нового знакомца.
– Уже сломался. Причем очень рано. Теперь я обречен быть Доном Оттавио, Каварадосси, проклятым Пинкертоном! [8] – Тут Десмонд взял меня за руку и тихо добавил: – Надеюсь, я тебе понравлюсь, так как нам все равно придется быть вместе. Думаю, ты мне тоже понравишься. Твое «просто» прозвучало весьма мило. Ты играешь в шахматы?
– Я играю в футбол, – ответил я. – А ты?
8
Соответственно герои опер «Дон Жуан» В. А. Моцарта, «Тоска» и «Мадам Баттерфляй» Дж. Пуччини.
– Ни
– Я на мели, – холодно произнес я.
– Ты что?! Это же я тебя пригласил. Пошли!
И он повел меня через улицу к заведению, которое оказалось кондитерской при школе. Внутри было удивительно уютно. Мы сели за столик.
– Два имбирных «швепса», пожалуйста. И похолоднее. С кусочком лимона, если, конечно, у вас имеется такая вещь, как лимон.
Женщина, стоящая за прилавком, как-то странно посмотрела на Десмонда, но уже через несколько секунд перед нами стояли два стакана с пенным напитком, в каждом из которых плавало по кружочку лимона.
– Благодарю вас, мэм. Могу я с вами рассчитаться?
Боже, как давно я не пил имбирного лимонада! Я сделал большой глоток приятно холодящей жидкости.
– Правда, хорошо? – улыбнулся Десмонд. – Лимон здорово улучшает вкус. А теперь расскажи о себе. Оставим в стороне забивание голов. Чем ты вообще хочешь заняться?
Я рассказал ему, что мечтаю получить университетскую стипендию и, если повезет, заняться медициной, а потом в свою очередь задал ему тот же вопрос.
– Я хочу стать священником, – ответил моментально посерьезневший Десмонд. – И мама будет довольна. Она у меня очень славная и очень набожная. Так что к тому времени, как ты обоснуешься на Харли-стрит, я уже буду кардиналом в Риме. Думаю, мне пойдет красная шапочка.
И мы оба покатились от хохота. Устоять против обаяния Десмонда было невозможно. А ведь еще каких-то полчаса назад у меня руки чесались задать ему хорошую трепку! Но теперь он меня покорил. И стал мне даже нравиться.
– Ну что, еще по кружечке? – осушив стакан, спросил Десмонд.
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам, но взял себя в руки и твердо сказал:
– Извини, Фицджеральд. Но я не могу ответить тебе тем же. А поскольку быть прихлебателем вовсе не входит в мои планы, я должен сообщить, что мы – я и моя мама – находимся сейчас в крайне стесненных обстоятельствах.
Десмонд что-то сочувственно пробормотал. Я видел, что ему ужасно хочется задать мне вопрос, но дальнейшее просвещение нового друга вовсе не входило в мои планы. А он, естественно, был слишком хорошо воспитан, чтобы давить на меня.
– Все самые почитаемые святые были бедны и предпочитали нищету богатству.
– Воля их, – парировал я.
– В любом случае, – улыбнулся Десмонд, – Господь свидетель… я не хочу, чтобы это помешало нашей дружбе. – А пять минут спустя, когда мы вышли из кондитерской, он взял меня за руку и сказал: – Возможно, еще не время, но не будешь ли ты возражать, если мы будем обращаться друг к другу по имени? Я терпеть не могу, когда меня называют Фицджеральд. Все Фицы, как известно, являются потомками незаконнорожденных отпрысков Карла Второго. Он швырнул им приставку «Фиц» вместе с baton sinister [9] . Даже думать об этом противно. Нет, я предпочитаю, чтобы ты звал меня Десмонд, но никогда, заруби себе на носу, никогда не называй меня Дес. А как мне тебя называть?
9
Букв. левая перевязь. В геральдике это полоса на гербе от верхнего правого угла до нижнего левого угла, свидетельствующая о незаконном рождении.