Сын менестреля
Шрифт:
Наконец Морил немного неуверенно оставил квиддеру тихо гудеть, надеясь, что так можно будет продлить действие силы, и двинулся сквозь тяжелый безмолвный воздух к Киалану. Тот по-прежнему был связан. Люди Толиана не успели его освободить, хоть и собирались. Морил прошел назад сквозь напоенное силой молчание и достал нож из сапожка Брид.
— Спасибо, — прошептал он, и ему показалось, что Брид слабо шевельнулась.
Он перерезал ножом несколько прочных веревок, и, наконец освобожденный, Киалан повалился на траву. Он все еще был без сознания.
Морил наклонился и потеребил его.
— Киалан! —
Услышав свое имя, Киалан пришел в себя. Морил почти пожалел об этом, потому что лицо Киалана внезапно исказилось от боли и отчаяния.
— Все в порядке, — прошептал Морил. — Все спят. Скорее. Я не знаю, сколько это продлится.
Киалан встал на ноги. Он двигался с большим трудом и морщился при каждом усилии. Он изумленно посмотрел на Толиана, который лежал на земле, уткнувшись головой в руки, на Брид и на безмолвную долину, заполненную спящей армией.
— Боги! — сказал он. — Это — твоя квиддера?
— Да, — ответил Морил. — Быстрее.
Он бросился обратно к Брид и потряс ее. Брид перевернулась, но не проснулась.
Киалан, хромая, подошел к ним.
— А что, если ты оставишь ее спать? — предложил он. — Тогда, когда она проснется, ты будешь знать, что все остальные точно проснулись.
Морил понял, что это — прекрасная мысль, и бросился к повозке. Сила Киалана, подумал он на бегу, в его живом уме. Олоб тоже дремал — что было гораздо серьезнее. Морил прищелкнул пальцами у него под носом:
— Олоб! Барангаролоб!
Олоб потряс головой и изумленно посмотрел на мальчика. Морил отвязал коня и бегом подвел к Брид, хоть Олоб и очень возражал против того, чтобы приблизиться к врагам — даже спящим. Таща конька под уздцы, Морил думал о том, как странно выглядит долина, где повсюду лежат без движения люди. Он подтащил Олоба к Брид и открыл дверцу в задке повозки, чтобы сестру легче было уложить внутрь. После этого он бережно вернул квиддеру на ее место на полке. Она все еще слабо вибрировала.
— Выброси винную бутыль, — предложил Киалан. — Давай по возможности облегчим повозку.
Морил выпихнул огромную бутыль. Она приземлилась с хлюпающим стуком, который должен был бы разбудить даже мертвого, но Брид, находившаяся ближе других, даже не пошевелилась.
Киалан рассмеялся:
— Подарок Толиану. Информация, которая ему известна, и деньги, которые ему не нужны. Пусть выпьет за наше здоровье.
Эта мысль вызвала у Морила сдавленный смешок, но он ничего не ответил. Ему казалось, что его голос может легко разбудить спящих. Он забрался в повозку и выбросил почти все покупки Дагнера: свечи, муку, чечевицу и остатки ревеня.
— О, вот это ему должно страшно понравиться! — пропыхтел Киалан.
Хотя ему по-прежнему было трудно двигаться, Киалану удалось приподнять Брид и по пояс втащить ее в повозку. Там ее подхватил Морил и заволок внутрь, где она снова свернулась, тихо вздохнув. Киалан сел рядом с ней. Морил запер дверцу и забрался на козлы.
— Давай, Олоб, — прошептал он. — Беги. Беги что есть мочи!
Олоб тряхнул головой и тронулся. Он не стал бежать, но быстро потянул повозку по изрытой земле к дороге, по которой они заехали в эту долину. Когда они оказались под деревьями, Морил обернулся назад. Толиан лежал у кучи провизии. Позади него Морил различил слабую дымку, тихо колебавшуюся
— А как насчет солдат на дороге? — спросил Киалан, когда копыта Олоба застучали по проселку.
— Не знаю, — встревоженно признался Морил.
Он не представлял себе, насколько далеко распространилась сила квиддеры, и к тому же, когда он играл, временная застава находилась у него за спиной. Когда они выехали на главную дорогу, Морил затаил дыхание, а Киалан наклонился вбок, чтобы увидеть преграду.
Солдаты у козел тоже спали. Большинство из них лежали на дороге голубиной грудью вверх и храпели. Один спал, положив руки на козлы в страшно неудобной позе. Киалан тихо хохотнул:
— К тому времени, как он проснется, у него все онемеет!
12
Им предстоял короткий, но крутой подъем. После этого они оказались на зеленом просторе последнего плато. Вдали им был виден лес Марки ярко-зеленый, позолоченный вечерним солнцем. А за ним, обманчиво близко, высился серый массив Северных гор.
— Вот теперь ты точно должен бежать, Олоб, — сказал Морил.
И Олоб побежал. Это нельзя было назвать галопом (Морил ни разу в жизни не видел, чтобы Олоб скакал галопом), но он бежал, и бежал так быстро, как никогда прежде. Позади него облегченную повозку мотало из стороны в сторону и подбрасывало на ухабах. Киалан уперся ногами в бортик повозки и попытался придерживать Брид, но их все равно бросало, качало и трясло, так что можно было только удивляться тому, что Брид не просыпается. Однако Брид продолжала спать. Она только пару раз пошевелилась, когда ударилась о бортик повозки. В душе у Морила зародилась надежда, что ее сон продлится до тех самых пор, когда они доберутся до леса Марки. Когда они там окажутся, можно будет спрятать повозку среди деревьев — и у них появится неплохой шанс не попасться Толиану.
— Как ты это сделал? — прерывистым голосом спросил Киалан, перекрикивая шум колес и стук копыт. — Этот сон?
Морил не мог объяснить этого — так же как Дагнер не мог объяснить, как он сочиняет песни.
— Хорошенько подумав, — ответил он. — Ты сказал много такого, что мне помогло.
Они проехали еще полмили.
— Мне приснился странный сон, — сказал ему Киалан, — пока я был связан. Мне снилось — ой, вот это удар! — снилось, что ты привел меня к могиле твоего отца у озера и открыл доску, которую я вырезал, словно это была дверь. А потом ты сказал: «Ты не мог бы ненадолго туда забраться? Я позову тебя, когда не страшно будет выйти». И… слушай, а что будет, если мы потеряем колесо?.. И я вошел туда и заснул. Что ты на это скажешь?
— Не знаю, ответил Морил. — Может, я это и сделал. Позади нас никого нет, а?
Там никого не было, хотя они едва могли этому поверить. Все широкое плато казалось опустевшим. Виляя из стороны в сторону, они прогромыхали по дороге через деревню, которая тоже казалась спящей. Олоб продолжал бежать, но уже тяжело дыша, а Брид все еще спала. Солнце садилось, и лес Марки уже приближался. Казалось, будто сумерки выходят из-за деревьев и растекаются по зеленой равнине. Позади гор стали собираться густые облака. Закатное солнце пронизало их резкими розовыми лучами и залило озерами желтой влаги.