Сын могильщика
Шрифт:
Он позволил ей оставаться в его объятиях несколько минут. Квентин уткнулся лицом в её волосы и обнял Эмбер с той же силой, с какой она держалась за него. Но затем, словно очнувшись, он мягко отстранил её и указал на дорожную сумку.
Его глаза всё ещё оставались совершенно чёрными, но тьма постепенно отступала, превращаясь в тонкие чернильные нити, сквозь которые начали проявляться глубокие кобальтовые оттенки радужки.
— В сумке есть одежда. Придётся порыться, чтобы найти спортивные штаны. У них есть завязки, так что, думаю, они подойдут.
Она
Но прорванная куртка и рубашка теперь были распахнуты, обнажая часть ее бюстгальтера. Покраснев, Эмбер быстро отступила назад и поспешно попыталась прикрыться разорванной одеждой, тщетно скрывая смущение.
Он заметил куртку лишь сейчас. Как только его взгляд упал на зияющую дыру в том, что, надеялась Эмбер, не было его любимым элементом одежды, его глаза снова начали темнеть, едва заметно — эмоции явно брали верх. Он снова притянул ее к себе и, не раздумывая, порвал одежду, проверяя ее на предмет повреждения. Его рука скользнула по животу, ребрам, по…
— Я в порядке, — сказала она, отстраняя его руки и пытаясь застегнуть куртку. Ее щёки пылали от стыда, мокрые от слёз, едкого чистящего средства и черной соли. Она едва ли могла представить, как они теперь выглядят.
Он схватил ее за руки и спросил:
— Почему, черт возьми, ты это сделала?
Она всхлипнула, прежде чем ответить:
— Я пыталась выяснить, чего оно хочет.
Он резко потянул ее к себе, и их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.
Он был воплощением ярости, когда спросил:
— Какого черта ты заставил Руна так меня держать?
Она попыталась вырваться из его хватки, но не смогла.
—Ты... Ты меня слышал?
—Я тебя слышал.
Он снова дернулся, но сделал это так, чтобы не причинить ей вреда. Это было больше для вида. Его мышцы и сухожилия напряглись от усилия, усилия, которое, как она представляла, было рождено скорее из его желания не причинить ей вреда, чем наоборот.
—Я все слышал. Я просто ничего не мог с этим поделать.
Его челюсть сжалась от гнева, он отпустил ее, словно испытывая к ней отвращение.
—Ты не имела права так поступать.
— Я знаю, — прошептала она, чувствуя, как тяжело прозвучали эти слова. Она вторглась в его разум. Без разрешения, без приглашения. Когда-то она поклялась, что никогда не сделает этого. Но теперь... У него были все причины для ярости. С другой стороны, она тоже могла бы злиться.
— Я понимаю. Я не имела права. Но ты не имел права скрывать от меня то, что с тобой произошло. Не после всего, что мы пережили вместе. Ты просто исчез.
Ее голос сорвался, и она вернулась
— Ты оставил меня. — Она сняла свою футболку, не заботясь больше о том, что он видел или не видел. Очевидно, она была ему неприятна. Она боролась с предательской дрожью нижней губы, когда натягивала его футболку. Она была бежевой с надписью Голубое
Солнце и китайскими иероглифами под ней.
— Они забрали тебя, да, и я даже не могу представить, через что ты прошел, но ты решил просто исчезнуть, даже не поговорив со мной. — Она скинула сапоги и отбросила их в сторону. — Без забот. Даже не попрощавшись. — Она стянула трусики и леггинсы с бедер и бросила их на пол. Ее кожа покраснела там, где чистящее средство успело впитаться.
Она не переживала, что кто-то ее заметит. Окна в его машине были настолько темными, что любой наблюдатель должен был буквально прижаться к стеклу, чтобы что-то увидеть. Внутри было темно, прохладно и безопасно.
Он сел в машину и закрыл дверь, заставив ее переместиться. Но в кабине было так много всего — аптечка, арбалет, книги, папки с документами и ноутбук. Она положила часть вещей на пол, пока он схватил сумку, чтобы найти другую футболку, чистящее средство пропитало и его одежду.
— Ты решил ничего мне не рассказывать. Ты просто... исчез.
— Так было лучше для всех.
Она повернулась к нему, разъяренная.
— Нет, Квентин. Так было лучше для тебя.
Она нашла влажную салфетку в аптечке и разорвала ее зубами.
— Мы были лучшими друзьями много лет, а потом — бац. Ты просто уехал. Из страны, как оказалось. Так что можешь поцеловать меня в задницу.
Не найдя ту самую нужную футболку, которую искал, он сунул дорожную сумку на переднее сиденье и откинулся назад. Он положил локоть на подлокотник, сжал губы, глядя в окно, а его голубые глаза блестели на солнце Нью-Мексико.
— Я не хотел, чтобы ты это видела.
Она вытерла живот и бедра, затем остановилась, чтобы посмотреть на него. Ему нужно было сменить футболку и возможно повязки. Промышленные чистящие средства в открытых ранах — это точно не полезно.
— Нам нужно проверить твои раны, — сказала она,засунув ногу в спортивные штаны.
— Ты ничего не порвал, когда меня нёс?
Он покачал головой, пока она засовывала вторую ногу и, наклонившись назад, приподняла бедро, чтобы натянуть штаны. Они были слишком велики. Шнурок мог бы помочь, но он был завязан так туго, что она не могла развязать его и затянуть штаны сильнее.
— Я не хотел, чтобы ты видела меня там. В таком состоянии, — произнес он, и на его челюсти дернулся напряженный мускул. — Рун не имел права показывать тебе это.