Сын Пантеры
Шрифт:
Так рассказывает Писание. Но для многих в девственном рождении Спасителя кроется противоречие. По мнению некоторых, Бог слишком велик, чтобы смешиваться с людьми. Поэтому его земное рождение есть не что иное, как видимость. Сынг рожденный Марией, на самом деле вовсе никогда не существовал. Как иллюзия явился он на земле и после кажущейся своей смерти вновь исчез в полноте Бытия.
Другие полагают, что в действительности ни одна женщина не была бы достойна телесно зачать Спасителя. Поэтому архангел Гавриил спустился в подлунный мир и принял образ девы Марии, чтобы в течение девяти месяцев вынашивать божественное
Некоторые же, напротив, верят, что Бог хотел дать доказательство своего величия, явив себя не менее могущественным, чем боги язычников. Разве не метнул Зевс молнией сына своего Диониса во чрево царской дочери Семелы? Почему же тогда Святому Духу не вдунуть дыхание свое в деву из рода Давидова? Разве не именовали Исиду у египтян, Астарту у финикийцев и Артемиду Эфесскую Матерью-девой? Как же истинная Матерь Божья могла уступить этим богиням из камня, дерева или глины?
Кто-то видит в сыне человеческом не единородного сына Божия. В доказательство они ссылаются на слова Писания. Говорится же в книге Бытия, что красота дочерей человеческих соблазняла сынов Божьих.
Некоторые полагают, что сыновство вовсе не означает телесного зачатия от Отца небесного. Разве, обращаясь к пророку Нафану, не называет Господь Давида, сына Исайи, сыном Божьим? Не носят ли все цари Израильские этот титул? И не зовется ли сам Израиль первенцем Божьим?
Сам Учитель называл себя сыном человеческим. Почему же мы, люди, которых он так часто называл детьми Божьими, называем его сыном Божьим? Согласно Луке, Адам – сын Божий. Не имеет ли он при этом в виду, что каждый человек является сыном Божьим? И не утверждал ли это Сын человеческий своим ответом на упрек в том, что он делает себя Богом: «Не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги?»
Если он не сын Божий по плоти, чей же он тогда сын? Матфей и Лука отцом его называют Иосифа. Оба евангелиста род его возводят к царю Давиду. Согласно Луке и Павлу, Мария также принадлежит к роду Давидову. Но как она могла принадлежать к царскому роду, если племянница ее Елисавета была из рода священников-левитов?
Откуда все эти вопросы, которые лишь повергают в уныние, тогда как нас должна охватывать радость из-за того, что родился Спаситель? Возможно, решение этой богословской загадки было найдено Феодором, который в своем сочинении Три братаговорит не об одном, а о трех Спасителях.
Первый Спаситель родился в пещере близ Вифлеема от Девы Марии. Как сына Божьего почитали его цари и славили ангелы. Он стал человеком, творил многие чудеса и восстал после смерти, дабы маловерные среди нас уверовали в Господа. Этому Спасителю молятся теперь в церквах со всем блеском и великолепием, с которыми некогда молились его Отцу.
Второй Спаситель – его брат, родившийся в Назарете от брака Иосифа и Марии. Он доказал нам свою человеческую природу тем, что избрал для себя не только смертную мать, но и смертного отца. Сын плотника умер на древе своего отца, пронзенный нашими гвоздями. Он нес людям смирение и любовь. Поэтому теперь он забыт.
Третий Спаситель рождается каждый день. Мы, дети Израиля, верим, что всякий новорожденный может быть долгожданным мессией. Да и не всякое ли дитя есть освободитель, приносящий радость и жизнь в мир страданий и смерти? И не делает
Слово от Андрея: Путь
Приходит однажды новость, что близится конец света. Уже множество пророков возвысили голос свой, чтобы возвестить день, в который помазанник Божий, как второй Давид, спасет народ наш от угнетателей и восстановит царство Израильское. Но слова этого посланца Божьего куда более убеждают нас, чем слова предтечи Досифея, самаритянского мессии. Не сам ли это пророк Илия, который некогда вознесся в вихре на небо и вернулся нынче на землю?
Из Иерусалима и изо всей Иудеи стекаются верующие, чтобы внимать новому пророку. И вот достигает слово его нашей языческой области, которая стонет под владычеством Ирода Антипы, сына Ирода Великого. Симон и я, мы приходим из Капернаума к морю Тивериадскому, где рыбачит отец наш Иона. Мы следуем путем от Иордана к югу. Там, в пустыне Иудейской, проповедует новый пророк.
Мы говорим обо всем, что происходит в этих пределах со времен Ирода Великого. Он, царь, чужой нам по крови, присвоил себе титул Спасителя. Поэтому наслал Господь кару на его тело прелюбодея. После его позорной смерти следовало восстание за восстанием. По повелению сына его Архелая в Иерусалиме было распято две тысячи восставших. После него тетрархи разодрали на части пурпурную мантию власти.
Римский наместник Понтий Пилат повесил в храме Божьем святотатственные изображения кесаря, причисленного к лику богов. Борцы за свободу с севера стекались в Иерусалим, дабы подстрекать горожан выступить против пришельцев и их пособников. Они были схвачены, подвергнуты пыткам и распяты. На юге Сыны Света покидали сородичей, чтобы в покаянии и молитве дожидаться конца света.
По пути из Скифополя на юг повстречали мы еще одного галилеянина. Когда мы рассказали ему, куда мы направлялись, поведал он нам о человеке Божьем, который, подобно Самсону, не стрижет волос; подобно Самуилу, не ест плодов, собираемых виноградарями, и, как Илия, вместе со львом, волком и пантерой живет в пустыне.
Самого же галилеянина сельский священник научил Закону Отцов, который дал сынам Израиля избранничество, большее, нежели у всех прочих сынов человеческих. Как-то в субботу встал он в молельном доме, дабы спросить их, почему бесконечно Праведный отверг все прочие народы земли и почему бесконечно Милосердный не дал им своей милости. Разве для эллинов в Десятиградии не все люди суть граждане одного и того же мира и дети одного и того же отца? Но он только вызвал негодование. Саваоф – единственный Бог. Он открывает себя лишь своему народу. Не является ли множественность языческих богов неоспоримым доказательством их ложности?
Какое-то время спустя слышит он голос, который говорит ему, что он должен покинуть матерь свою и пуститься на поиски своего подлинного отца. И он оставляет все и отправляется в путь, чтобы услышать в Беф-Араве слово нового Илии.
Там, в доме паромщика, остановился проповедник покаяния. Однажды первенец священника Захарии и Елисаветы отрекся от мирских благ. Имея лишь свой посох пророка, одежду из верблюжьего волоса и кожаный пояс на чреслах, он удалился в пустыню, где пищей его были, вместо вина и хлеба, акриды и дикий мед.