Сын парижанина
Шрифт:
— К каким?
— Ближайший город, вероятно, Ребурн.
— Далеко?
— Думаю, километрах в трехстах… если только дерево не слишком отнесло нас в ту ночь, когда мы оказались в воде. Кажется, это река Де Грей-Ривер [66] , но я не слишком уверен.
— Так ты знаешь географию?
— Немного. Но достаточно, чтобы дать солидную промашку.
— Все же, наверное, ты прав, это и есть Де Грей-Ривер!
— Помнится, она описывает гигантское кольцо, как и эта река, которая течет с юга на северо-восток, потом отклоняется на север и в конце концов поворачивает на запад. А Ребурн должен
66
Де Грей-Ривер — река в западной части Австралии. В жаркое время года пересыхает, превращаясь в цепь озер.
— Достаточно! Давай спустимся на равнину и, ориентируясь по солнцу, постараемся отыскать этот город… Дней через двенадцать доберемся до цивилизации.
— Проект, кажется, разумный. Устроим лагерь пониже, дождемся ночи, поспим, а завтра утром отправимся в путь.
Быстрый спуск, стоянка среди трав, обильный ужин, чудесная ночь, крепкий сон — все прекрасно. На заре легкий завтрак и снова в путь.
Трудный переход до полудня. Все более душил зной, пекло солнце и обжигал воздух. Туфли Мериноса трещали по всем швам. Брюки его, уже повидавшие виды, обтрепались снизу, а белье приобрело неожиданно красивую буланую масть [67] .
67
Буланая масть лошадей — светло-желтая.
Измученные молодые люди наконец упали к подножию громадных деревьев из породы тех австралийских пробковых дубов, которые особенно широки у основания.
Путники обглодали косточки черного лебедя, хотя мясо уже начало припахивать. Несмотря на свою выдержку, Тотор больше не пытался шутить. Меринос бормотал что-то печальное; оба заснули, чувствуя себя совсем разбитыми и измученными.
Их разбудил ужасный грохот. Неслыханное зрелище предстало перед ними. Повсюду деревья будто ожили и закружились в бешеном танце. Ветви-руки в немом отчаянии трепетали, качались, взлетали ввысь, хлестали воздух… Стволы гнулись с треском терзаемой древесины, — какие-то чудовищные, невидимые силы закручивали их в спираль. Через несколько секунд вращательное движение повторялось в обратном направлении, сбрасывало кору и рвало древесную ткань с треском перестрелки. И в то же время — ни малейшего ветерка. Воздух был абсолютно спокоен, а знойное солнце палило нещадно.
Молодые люди вскрикнули, им показалось, что не только древесная, но и земная кора кружится под их ногами. Вскочив, оба также попали под власть центробежной силы — она закрутила и отбросила их в сторону метров на пять-шесть.
Наконец они почувствовали, что почва задышала с новой силой, словно собираясь расколоться, а толчки стали сопровождаться ужасной подземной канонадой. Это длилось секунд пятьдесят или шестьдесят, всего одну нескончаемую, трагическую минуту, когда казалось, что все проваливается в тартарары.
Как конькобежцы-новички, они вытягивали вперед руки, ошеломленно всматриваясь в окружающее и балансируя на земле, которая вдруг вновь стала твердой. Надолго ли?
— Похоже, что природа взбесилась, синий черт побери эту синюшную природу! — энергично выразился парижанин.
— Да уж, — откликнулся Меринос, — это землетрясение выдающееся, как у нас в Америке говорят.
— Голова еще кружится. Мне дурно… Забавно все же, что дрожит-то земля, а получается —
Молодые люди посмотрели на еще трепещущие деревья, из которых многие были настоящими исполинами, и Тотор добавил:
— Ну и вид! Ветви перепутаны, кора болтается, как парус…
— А погляди, какие громадины! Они похожи на секвойи, наши родные исполины. Настоящие небоскребы! Еще немного, и они бы рухнули, раздавив нас, как майских жуков.
— Будем надеяться, что этого уже не случится…
— Да, слава Богу, все кончено…
Но не успел янки договорить, как тишину, наступившую после грохота природного бедствия, прорезал рев водопада.
Мощный порыв ветра донесся со стороны близкой реки, как будто нечто могучее, неотвратимое, отталкивало слои перегретого воздуха.
Это была мчавшаяся со скоростью галопирующей лошади громадная волна. Пенясь, начисто приминая траву, брызгая на деревья, она хлынула в долину.
— Извольте видеть! Запуск всех фонтанов, да еще без предупреждения! — крикнул парижанин. — Ну можно ли тут быть спокойным? Ах, мой арсенал [68] уплывает!..
Молодой человек быстро поймал свой лук и стрелы, подхваченные течением. А корзина с остатками лебедя так и исчезла, унесенная, как перышко, потоком.
68
Арсенал — здесь: запас вооружения.
Вода сразу дошла до колен молодых людей и продолжала стремительно подниматься. Бегство было немыслимо, оставалось лишь одно средство не утонуть.
— Нечего стоять! — крикнул Тотор. — Нужно последовать примеру моего земляка, медведя Мартена в Ботаническом саду.
— Что? — спросил, недоумевая, Меринос, которого ставили в тупик некоторые выражения товарища.
— Ах да! Ты же не парижанин и не знаешь… Лезь на дерево. Скорее… я за тобой!
Нижние ветви огромного пробкового дуба свешивались почти до земли. Меринос схватился за одну из них и быстро поднялся на толстый сук. Когда американец уселся, Тотор передал ему лук со стрелами, сам залез на ветку и сказал:
— Теперь мы в безопасности, хотя бы временно! Пусть себе вода поднимается, мы последуем ее примеру.
— Удивительные вещи происходят, — воскликнул Меринос, тонкосуконные панталоны которого продрались еще в одном месте, — невероятные, поразительные! Приключения прямо преследуют нас!
— Да, и все потому, что река изволила подняться со своего ложа и решила пошляться.
— Лучше бы ей остаться на месте, как подобает порядочной реке, а то получается shocking… indeed shocking [69] , — проговорил янки.
69
Отвратительно, в самом деле отвратительно (англ.).
— Согласен, но, наверное, ее вынудили подняться.
— Кто? Как? Почему?
— Землетрясение! Это оно уничтожило ее берега, изменило течение.
— Ты, вероятно, прав, — согласился Меринос. — Бедствия не приходят в одиночку! А вода-то продолжает прибывать!
— Ну так последуем примеру медведя Мартена и залезем повыше, — предложил Тотор.
Они так и поступили и, надеясь, что вода перестанет подниматься, отметили на стволе ее уровень.
Но наводнение вовсе не прекращалось, а, напротив, увеличивалось с ужасающей быстротой.