Сын парижанина
Шрифт:
— Хозяин вернулся вчера. Наверняка Ли приходил за тобой по его приказу.
— Возможно. Но дай рассказать о моем открытии. Я узнал тайну этого бандита… О, это ужасно!
— Никогда ему не доверял! Продолжай…
В эту минуту их прервал надрывный собачий лай, который раздавался совсем близко, у дверей, но отзывался эхом даже от гор.
Бо моментально проснулся и вскочил со своего ложа из сухой травы. Меринос инстинктивно обнажил кинжал, а Тотор бросился искать заточенный трехгранный напильник, припрятанный на случай отчаянной борьбы, но тот куда-то задевался… И вот яркий свет
— Беда! По твоим следам пустили собаку. Мы попались.
Дверь отворилась. Показался человек. Одной рукой он держал на поводке чудовищно крупного дога, другой — смоляной пылающий факел, который трещал и дымил. Собака яростно рвалась с поводка.
— Тихо, Цезарь, тихо, — проговорил вошедший, изо всех сил сдерживая собаку, и, оглянувшись назад, прибавил: — Видите, хозяин, они в наших руках.
Тотор и Меринос увидели предводителя бандитов, тоже с факелом. Его темное лицо дышало сатанинской злобой.
— Будет тарарам, — сказал негромко Тотор, — внимание! Собакой займусь я.
Ден тоже разглядывал их. Он зловеще рассмеялся и крикнул:
— Что это? Вы смеете противиться мне, недоноски? Букашки, которых я одним пальцем раздавлю! Идти за мной! Не пытайтесь сопротивляться. И никаких хитростей, не то собака сожрет вас живьем.
При этих словах Меринос, охваченный диким бешенством, воскликнул:
— Так нет же, я не сойду с места, разбойник!
— Как хочешь, мой мальчик, — холодно ответил глава бушрейнджеров. — Боб, спусти-ка Цезаря. Цезарь, пиль! Смелей!
Дог, настоящий лютый зверь, уже унюхал белую кожу. Едва его спустили, как он с рычанием кинулся вперед, открыв страшную пасть. Тотор нырнул в темноту, а когда тут же показался вновь, в его руках была большая фаянсовая кювета [146] , до половины заполненная желтоватой жидкостью. В тот момент, когда пес бросился на него, парижанин выплеснул ему навстречу содержимое сосуда и закричал:
— Глотай живьем! И умойся!
В кювете было около двух литров очень крепкой соляной кислоты, которой Тотор протравливал металлические детали. Едкая кислота попала прямо в собачью морду. Шерсть, кожа, глаза тотчас словно закипели пузырями и затрещали, как на горячей сковородке. Обожженное чудовище перевернулось в прыжке и упало, визжа, будто ободранное заживо.
146
Кювета — плоская прямоугольная ванночка, применяемая в фотографическом и типографском производствах.
Хватило всего нескольких секунд. Что за молодец, этот Тотор! Какое хладнокровие и какое мужество!
Боб схватился за револьвер, но выстрелить не успел. Парижанин согнулся и прыгнул головой вперед. Его противнику досталось под ложечку — как ядром из пушки! Он раскинул руки и упал без чувств. Вот что значит ударить головой по-бретонски! Тотор подхватил выпавший из рук бандита факел и воскликнул:
— Марионетка сломалась, нитки порвались! Двоих уж нет! А ты говорил, что мы букашки!
Во время этой короткой схватки Меринос тоже не бездействовал. В тот момент, когда Тотор сносил
Американец в приступе ярости бросился на Дена, занеся кинжал. У того не оказалось времени даже шевельнуться, хотя бы прикрыть грудь.
Меринос с налета ударил его под сердце, воскликнув:
— Негодяй, ты хотел разорить и замучить моего отца! Умри же!
Сила удара была такой, что черный гигант пошатнулся. Янки счел, что насквозь пробил ему грудь… Увы, лезвие сломалось и разлетелось осколками, точно попав в гранитную глыбу.
У бедного юноши в руке осталась всего лишь безобидная рукоять из эбенового дерева, инкрустированная серебром. Противник захохотал и с насмешкой произнес:
— Глупец, разве ты не знаешь, что Король Ночи неуязвим?
— Но он не несгораем! — вмешался Тотор.
У него не было другого оружия в руках, кроме поднятого с земли горящего смоляного факела. Его-то он и прижал к лицу темного колосса.
— Как бы у тебя нос не обгорел!
Борода вспыхнула, опаленная кожа побурела. С хрипом агонизирующего пса смешались вопли негодяя. Закрыв обожженное лицо руками, главарь отступил. На мгновение ему показалось, что он ослеп, но, открыв глаза, Ден убедился, что видит. А раз зрение уцелело, вернулось и самообладание. Он отбежал в темноту, и оттуда послышался его дьявольский смех.
— Ха-ха! Мой лакей — сын шерстяного короля! Ха-ха! Не следует так много болтать, мальчик! Такой заложник стоит миллиарда!.. Ты станешь приманкой, на нее и клюнет твой негодный папаша!
— Проклятие, — крикнул Меринос. — А ведь я ударил его изо всей силы!
— Партия откладывается! — хладнокровно заметил Тотор. — В следующий раз бей в лицо или в горло…
— Что же теперь делать? — спросил Меринос, сжимая кулаки и топая ногами от ярости.
— Бежать, не отвлекаться пустяками!
— Без оружия?
— Вот этот покалеченный одарит нас, — ответил Тотор.
Он наклонился к поверженному его ударом Бобу и вынул у него из-за пояса кольт и bowie-knife [147] .
— Бери ножик, я возьму револьвер, и — ходу! — спокойно сказал француз. — Через пять минут здесь будет слишком шумно.
В самом деле, Ден убежал, громко сзывая клан бандитов:
— К оружию! Все сюда! Окружайте строения… В мастерскую! Из-под земли достаньте моего белого слугу и механика-француза! Взять живыми! Тысяча фунтов тому, кто их найдет!
147
В Америке — длинный охотничий нож (англ.).