Сын племени Навахов
Шрифт:
– Наших мальчиков мы не отдадим! Я сумею их защитить, – сказал Начитима.
– Времени у нас мало. Придумай, как нам их спасти, – настаивала его жена.
Но в это время прибежала к нам женщина из клана зимнего народа и сказала, что Огота ожил, сидит и ест похлебку.
– Хорошо! Значит, мы можем вернуться
– Нет, я и Одинокий Утес останемся дома, а то мы опять попадем в беду, – ответил я.
– После того как ты ударил Оготу, я думаю, что никто не посмеет вас тронуть, – сказал Начитима. – И не годится тебе все время сидеть дома или на крыше. Это похоже на трусость. Возьми этот нож, всегда носи его с собой и в случае необходимости защищайся.
Он протянул мне нож в крепких кожаных ножнах. Я очень обрадовался и привязал нож к поясу. Мы спустились на площадь, к нам подошли другие мальчики и девочки, и мы стали играть. Никто нас не обижал. Набравшись храбрости, я повел наш маленький отряд на площадь зимнего народа, и там к нам присоединились и дети из кланов зимнего народа. Но несколько мальчиков стояли в стороне и выкрикивали ругательства, они называли меня и брата собаками. Однако никто не посмел нас ударить.
С тех пор мы разгуливали по пуэбло так же свободно, как и другие дети. Вскоре в наших играх стал принимать участие и Огота, ни разу не упоминая о том, что произошло между нами. Я понимал, что играет он с нами только для того, чтобы быть с Чороманой, к которой он был очень привязан. В его присутствии я чувствовал себя неловко, так как часто он смотрел на меня с ненавистью. Я хорошо знал, что он ни на минуту не забывает нанесенного мной удара.
Пришла весна. Снег в горах растаял, и я сказал Одинокому Утесу:
– Теперь за нами никто не следит. Путь свободен. Мы можем убежать из пуэбло и вернуться к нашему
– Но я не хочу бежать! – ответил он.
– Я тоже не хочу. Лучше останемся здесь, с нашими добрыми родителями-тэва, – сказал я.
За эти несколько месяцев, проведенных в плену, я очень изменился.
Больше мы ни разу не говорили о возвращении на родину.
Настало время посева. Мы помогали Начитиме засевать поле маисом, пшеницей, семенами тыкв, бобов и сладких дынь. Начитима учил нас чинить ачеквиа – оросительные каналы, за зиму засорившиеся. В ту пору индейцы-тэва еще не получили от испанцев ни плугов, ни сбруи, но несколько лет назад испанцы дали им в обмен на дорогие шкуры лопаты и кирки. Обливаясь потом, вскапывали мы землю, приготовляя ее к посеву, а за работой Начитима рассказывал о порядках и обычаях тэва, казавшихся нам очень странными. Хотя поле и оросительные каналы были собственностью Начитимы, но весь урожай переходил во владение Келеманы. Ей принадлежали также и дом и домашняя утварь, ей принадлежали дети. Так как своих детей у нее не было, мы, усыновленные, считались ее собственностью и были членами ее клана – клана Маис, но никакого отношения не имели к клану Начитимы – Бирюзе. Мужчина-тэва был лишь работником и помощником своей жены, ей принадлежало все, а ему – только одежда его и оружие. Не так было у навахов: мужчине-наваху принадлежали дети, жена, дом и вся домашняя утварь.
К концу посева мы часто слышали пение, доносившееся из кивы на нашей площади. Нам сказали, что шаманы молят всевышних ниспослать обильные дожди. Когда же посев был окончен, мужчины и женщины в нарядных одеждах вышли из кивы: их сопровождали старики – барабанщики и певцы. У всех мужчин на куртках были вышиты белые и красные зигзаги
Конец ознакомительного фрагмента.